Уже через несколько месяцев шахматная олимпийская команда полностью состояла из агентов спецслужб и совершенно официально могла находиться в Нектарии.
III
Злой рок настигший Штейна не обошел и ещё одного талантливейшего биолога, математика и любителя музыки Ленца. До ареста Штейна они были друзьями. Ленц был в курсе экспериментов Штейна по поиску шахматной формулы. Ему в голову пришла не менее грандиозная и амбициозная мысль. В своих экспериментах он, по примеру Штейна, анализировал гармонии величайших музыкальных произведений с помощью квантовых компьютерных технологий. От Баха и Моцарта до современных композиторов.
«— В шахматах и музыке есть нечто общее, — рассуждал Ленц. Комбинации из тридцати двух шахматных фигур рождают почти бесконечное количество гениальных партий, комбинации из семи нот создают шедевральные музыкальные произведения. И фантастические по красоте шахматные партии и музыкальные шедевры уже существуют в природе. Надо только понять как правильно сформулировать глобальные принципы красоты и гармонии, чтобы научить нейронную квантовую сеть творить на гениальном уровне. С другой стороны, в шахматной партии есть чёткая цель, прописанная в правилах, — поставить мат королю. В музыкальном же произведении, напротив, никакой чёткой цели нет.»
Это существенно затрудняло подход к решению задачи. Чтобы понять как происходит рождение гениального музыкального творения, Ленц задумался над вопросом, — почему нам нравится та или иная музыка. Может и найдутся в мире люди не способные слушать лунную сонату Бетховена, но они будут в явном меньшинстве.
Ленц исходил из очевидного факта, — музыка, как и человеческая речь, является утончённым механизмом передачи информации. Информация активизирует определённые нейронные контуры, что в конечном счёте приводит к выбросу гормонов дофамина в организм. Лунная соната Бетховена, например, — образец сладкой меланхолии и философской рефлексии, вызванной ощущением бренности бытия. С помощью сложнейших экспериментов Ленцу удалось понять влияние музыкальных гармоний, на гиперсеть нейронных контуров головного мозга, вызывающих определенные человеческие настроения. К концу второго тысячелетия нейронные контуры были хорошо изучены и опубликованы. Фактически, их активная комбинация и отражала настроение человека.
«Когда мы смотрим на облака, почти всегда видим лица, — рассуждал Ленц. — Чаще всего это абстрактные лица монстров, которые расплываются, превращаясь в новые, ещё страшнее предыдущих. Нейронные контуры, отвечающие за их распознавание, достались нам от давних предков, занимавшихся охотой на диких зверей. Они заставляют нас видеть лица почти везде, — в облаках, груде мусора, даже в темноте. Мозг рождает образы, которые в реальности являются просто каплями воды, или обёртками от конфет. Музыка же, в силу своей цельной структуры, может вызывать любые ассоциации, в зависимости от того, на какой нейронный контур воздействует сочетание нот.»
Но это была лишь теория. Чтобы создать заново Лунная Сонату и тем самым подтвердить правильность вычислений, необходимо было, ни много ни мало, понять в каком настроении находился Бетховен, когда являл миру свой шедевр.
Ленц обратился к своему другу специализирующемуся на квантовом исследовании исторических событий. С его помощью был проделан еще один грандиозный эксперимент. Друг ленца создал квантовую нейронную сеть для анализа исчерпывающей информации, касающуюся Бетховена, начиная с его детства и заканчивая последним днём жизни. Результатом этого опыта стало описание мельчайших тонкостей эмоционального состояния маэстро на момент написания «Лунной Сонаты».
Теперь оставалось проделать последний и самый интересный эксперимент, — перевести настроение Бетховена на язык нейронных контуров, по которым можно было проводить поиск серии музыкальных гармоний. В случае, если все вычисления Ленца были верны, одна из них должна была хотя бы отдалённо напоминать лунную сонату.
Ленц запустил программу поиска и сравнения мелодий с Лунной Сонатой поставив высокий коэффициент на их совпадение. Через три дня результата всё еще не было. Тогда он пригласил своего друга, чтобы обсудить некоторые тонкости, которые, по его мнению, могли негативно сказаться на результате эксперимента. Они сидели в кабинете Ленца, когда сладкая узнаваемая мелодия, как лунный свет разлилась по комнате. Ленц закрыл глаза и застонал, — свершилось величайшее открытие в истории музыки.