- Стоп! Плохо! Встать! Не останавливайся, двигайся пешком. Дыхательные упражнения!
Матвей с трудом выпрямился, стены зала, поколыхавшись немного, приняли исконное вертикальное положение. Тяглов взметнул ввысь вяло-непослушные руки. В голове ворочалась мысль: «А руки-то почему так ослабли? Ногами вроде бы трудился... Выкинет меня этот гад, пошлёт куда подальше...Как же так?»
- Упор лёжа принять! Отжиматься по счету! Раз - припал на руки, два - плавно отжался! Раз-два, раз-два, понятно? Корпус держать ровно! Пошёл!
Матвей отжимался как мог, изо всех сил, зеленый пол зала приближался прямо к носу и потом удалялся. Сначала он пытался следовать счёту, этим проклятым «раз-два», потом звуки команд куда-то исчезли, и остались только качающийся зеленый пол, дрожь в руках, все усиливающаяся боль в пояснице и серость в глазах. В голове билось: «Всё, конец... Не смогу... Провалился...» Потом зеленый пол стремительно приблизился, и все померкло.
Глава 3
Некрасов видел сияющие глаза парнишки после показанных им успехов в ударах, пробивал он с феноменальной точностью, спору нет, но смотреть за жалкими потугами Стрелка изобразить из себя спортсмена, за его тяжелым бегом, неуклюжими упражнениями было тошно. В Кузьмиче росло недовольство. Физическая форма Матвея и близко не соответствовала критериям профессионального спорта. Это было большой проблемой. Да, бил он хорошо, да что скрывать - даже чудесно, до полного великолепия не хватало только силы и резкости удара, но в остальном - полный шлак. Когда горемыка неловко свалился во время бега вприсядку, Федор Кузьмич испытал странную злость на всех этих посторонних «шпаков», не представлявших почем фунт лиха в реальном спорте.
Наверное, не следовало заставлять запыхавшегося, с покрасневшим лицом и свистящим дыханием, парня заставлять напоследок отжиматься, но Кузьмич не сдержался. И, когда Матвей на шестой-седьмой раз не смог отжаться на своих дрожащих руках, его тело ожидаемо выгнулось дугой в попытке удержать правильную стойку, а затем неожиданно рухнуло на пол, Некрасов злорадно хмыкнул и всерьез разозлился. Но испытуемый не делал попыток встать, лежал неподвижно, навзничь, лицом уткнувшись в покрытие зала, только судорожно, со всхлипами дышал. Некрасов неторопливо подошел поближе.
- Тааак, в чем дело, почему разлеглись?
Тяглов не реагировал. Кузьмич подошел вплотную и нагнулся. Потрогал за плечо. Реакции не было.
- Эй, сынок, ты чего? Ты меня слышишь? Что случилось?
Плечо, удерживаемое рукой бородача, неожиданно затряслось, и Кузьмич услышал звуки сдавленного рыдания. Это было неожиданно. Некрасова электрическим разрядом пронзил испуг, лоб мгновенно покрылся мелкими капельками испарины.
- Ты чего, сынок? С тобою всё в порядке? - он обеими руками схватил Тяглова за плечи, приподнял верхнюю часть тела и заглянул в лицо. Голова Матвея безвольно болталась, из-под сомкнутых век градом струились неестественно крупные слёзы. Кузьмич подхватил парнишку, прижал к своей груди и вдруг понял, остро понял, что Матвею просто страшно и тяжело, что он переживает, что человеку больно, больно душевно, что у него не получается... что он все-все понимает. То, что с парнем происходило, не было похоже на физическое недомогание, не было похоже на плач, слезы лились потоком сами по себе, иногда горло лежащего издавало судорожный звук, до чёртиков пугающий Кузьмича.
До Некрасова дошло, что Матвей в истерике, что он сам же, старый безмозглый дурак, загонял пацана, сам перегнул палку. Дал ему подняться на самый верх и тут же низвергнул его в самые низы. Неожиданно Кузьмичу стало до боли жалко этого несчастного, почти сломленного парня, его явно непростую житейскую ситуацию, стало отчаянно жалко и самого себя, свою пропитую и унизительную жизнь. И тут старика проняло. Его вдруг окатило жаркой волной в понимании того, что... в осознании того, что он вот так просто может потерять этого парня... парня, с необыкновенным, невозможным, с фантастическим даром. Потерять навсегда. Он сломается и уйдет и... и, собственно, всё...
Он обнял его крепче и начал говорить.
- Ну ладно, ладно, ну что ты, сынок, ну успокойся. Ну перегнули палку маленько, не рассчитали,... да ладно, со всем справимся. Нормальный ты... нормальный сильный мужик, ну забросил себя немножко, так это мы поправим, - Кузьмич гладил Матвея по голове и немного раскачивался, - Давай-давай, не горюй, со всем справимся. Ну-ка, подними голову! Со всем справишься, я тебе говорю... ты мужчина, ты сможешь... я тебе помогу... Мы еще всех сделаем!