Поднялись на лифте, вроде бы невысоко, этаж пятый-шестой, Тяглов, от нахлынувшей зависти к чистой жизни, даже и не приметил точно. Дверь в квартиру добротная, из новых - наружу открывается и явно в конструкции стальная, но снаружи отделана шпоном, очень прилично и солидно, даже не сравнить с обычными в московских окраинных панельках железными монстрами, в лучшем случае покрытых дешевым дерматином. И главное, везде чисто, воздух легкий, смрада ни следа и на свежеокрашенных стенах надписей нет, что удивляло привыкшего к непритязательности бытия и живущего на окраине Матвея.
Внутри квартира широченная, с нереально высоким потолком, но просто обставленная. Довольно чисто, но чувствуется налет холостяцкой заброшенности. Дышится легко. Мебель деревянная, явно из массива, но отнюдь не новая, из 70-х, а то и раньше.
- Давай, Матвей, не жмись у двери, у меня по-простому. Раздевайся и дуем сразу на кухню. Любимое место, - подмигнул, уже скинувший свою куртку и пребывающий в легкой веселости, Кузьмич, - Да, и обувь не снимай, потом подотру. Вон, об коврик почисть, тапочками заморачиваться не будем.
Кухня, неожиданно просторная, с двумя окнами во двор, обставлена, по контрасту с остальными комнатами, современной пластиковой кухонной мебелью. Не самой дорогой, но, видимо, приличной. Стены в стильных полосатых обоях, с потолка свисает роскошная люстра цветного витражного стекла, начитанный Матвей вспомнил, в стиле «Тиффани». Комфорт, роскошь, богатство, счастливая и обеспеченная жизнь? Вроде бы нет, да и с образом Кузьмича как-то не вяжется. Мебель в квартире добротная, но простая. Да и в годах. Скорее, отзвук прошлого, уже прошедшего благополучия.
Бородач не терял времени. Зашумел электрический чайник, открылась дверца просторного холодильника:
- Яичницу будешь? Нет? Ну и ладно. Обойдемся чаем и сыром. Извини, плюшек нет. И чай с пакетиков, ничего? Кстати, тебе с сахаром? Я с медом предпочитаю.
В белые, «икеевского» вида кружки были заброшены пакетики чая, сыр нарезан щедрыми ломтями на дощечке и на ней же водружен на стол рядом с пластиковой банкой меда и пачкой рафинада. Щелкнул выключателем закипевший чайник, кипяток разлит в кружки. Кузьмич сел на модерновый стул из стальных крашенных труб и светлого лакированного дерева, с глубоко выгнутой спинкой, откинулся и вздохнул:
- А ты что переминаешься до сих пор? Давай, присаживайся.
Матвей осторожно сел на такое же современное изделие мебельщиков. Стул оказался неожиданно удобным, и выгнутая спинка комфортно поддерживала тело.
- Ты курящий, я правильно понимаю? Запашок-то еще в машине почувствовал... сам я никогда эту гадость не употреблял, спортсмен все же.
Внимательно посмотрел на Тяглова, пожевал бородой, потом изрек:
- Вижу я, что дергаешься. Понимаю. Ладно, кури, что ли, на первый раз, разговор, чую, непростым будет. Пепельницу сам возьми вон за той дверцей, что под раковиной... извини, я посижу немного, мысли приведу... - кивнул Кузьмич в сторону одного из многочисленных кухонных шкафчиков. Глянул на часы, висевшие над столом:
- Чай неплохой, даром что из пакетиков, но заваривать его надо не дольше пяти минут, иначе горьким станет. Еще пару минут, и надо вынимать.
Матвей встал, пересек непривычный простор кухни, открыл дверцу под раковиной, увидел под полкой с флаконами моющих средств чистое мусорное ведро с вложенным в него пластиковым пакетом. Там же, на полке в углу приютилась простая стеклянная пепельница, девственно чистая. Матвей присел, вынул пепельницу, вернулся к столу:
- Я в прихожую, можно? Сигареты в куртке.
- Конечно. И кончай робеть, говорю тебе. Все нормально, расслабься. А то молчишь, как воды набрал...
Матвей прошел в прихожую, скромно стараясь лишний раз не шарить взглядом по окружающей обстановке и не заглядывать в распахнутые двери спальни и кабинета хозяина, порылся в карманах собственной куртки, висящей на медном крюке на вид старинной вешалки, достал сигареты и зажигалку. Вернулся на кухню, уселся на стул, уютно принявший его в свои модернистские объятия, подвинул ближе пепельницу, зажег сигарету и глубоко-глубоко затянулся. После нескольких затяжек голова немного закружилась. Кузьмич молчал, иногда прихлебывал чай. Пакетики из обеих кружек уже были вынуты. Бородач позаботился. Матвей быстро выкурил сигареты до фильтра, аккуратно потушил в пепельнице. Хозяин молчал, смотрел в сторону, иногда подносил кружку ко рту. Матвей поерзал, потом решился, извиняющимся тоном произнес:
- Позвольте, я еще одну выкурю.