Уже на мойке, сразу за Рижским рынком, где, к счастью, он был единственным посетителем, пока его машину начищали худощавые ребята среднеазиатской национальности, Федор, облачившись в тулуп, прохаживался снаружи. Посматривал на проходящие с воем совсем рядом, прямо за решетчатым забором красно-белые электрички и мысленно разговаривал с Матвеем, подбирая нужные слова, убеждающие пацана, что только он, Федор Некрасов, может быть ему достойным агентом, а то и персональным тренером. Боже мой, парень ни разу не футболист, да и спортом, если занимался, то в глубоком детстве. Еще неизвестно, нужен ли он Рому и найдется ли ему место в какой-нибудь команде. Парнишка ведь, откровенно говоря, совсем сырой материал, не обладающий ничем, кроме удара. И возраст. Да и над ударом-то еще поработать надо бы. А я уже мысленно репетирую, как же ему персонально навязаться, как к Марадонне какому-то. Позорище, Федя, как же ты все же опустился.
У Матвеева дома, грязно-белесой панельной девятиэтажки на окраине, Кузьмичу пришла конструктивная мысль, - делать как надо, и будь что будет. Хуже уже точно не будет. Некрасов успокоился, приободрился, и тут появился Матвей, в черной пуховке, черных же джинсах и сумочкой через плечо. Критично оглядев парня и сделав нелицеприятные выводы касательно внешнего вида, Кузьмич изрек:
- Матвей, там переодеться негде будет, скорее всего, по времени у нас запас есть. Ты не мог бы заскочить домой, да сразу под пуховочку свою спортивный костюм надеть.
- Федор Кузьмич, вы как прям помолодели... Не узнать вас! Может, не буду возвращаться? В крайнем случае, в машине переоденусь, а?
- Тоже верно. Лады. Садись и поехали.
По пути болтали о пустяках: немного о погоде, немного о политике, о популярных ТВ-передачах. Между делом Кузьмич вкратце рассказал о Роме и их былых временах в команде. Матвей слегка волновался, и это было заметно. Федор Кузьмич постарался успокоить его, как мог, поведал пару смешных историй из прошлого. Уже на подъезде к Новоалексеевской Некрасов притормозил, прижался к кромке тротуара около пиццерии, взглянул на блеснувшие золотом наручные часы и спросил Тяглова:
- Послушай меня внимательно, Матвей. Вот сейчас посмотрит тебя мой дружок... и, к примеру, приглянешься ты ему. Да я даже не сомневаюсь. А вот дальше как? Как ты видишь наши с тобой отношения?
- Не знаю я, Федор Кузьмич. Вам виднее, думаю, - Матвей поёрзал на сидении и пожал плечами.
- Виднее, говоришь? - Кузьмич попытался привычно схватиться за изрядно укороченную бородку, - Да, так это. Вижу я два варианта для тебя. Первый: закинут тебя в какую-нибудь команду, допустим... прикрепят на общих основаниях к тренеру. Уж не знаю, куда, сам понимаешь, возраст у тебя не ученический. Назначат какую-нибудь оплату, поверь, небольшую. Как там дальше будет, не ведаю. Мутно это как-то. Глянешься ты там, уже на месте, или нет, тоже не знаю. Станут с тобой возиться, отдельно заниматься или нет? Скорее, нет. И что дальше будет, - вилами на воде.. Это один вариант.
Федор Кузьмич глянул в боковое зеркало, распахнул дверь, ловко стянул тулуп, кинул его на заднее сидение и полез в машину обратно. Матвей разглядел явно дорогие куртку, полосатый свитер под ней, джинсы и ботинки и осознав, вкупе с радикально изменившейся, франтоватой стрижкой Кузьмича, что он имел в виду под своей рекомендацией «одеться поприличней», слегка съёжился.
Кузьмич захлопнул дверцу, уселся поудобней и продолжил:
- Другой вариант: я твой агент. Личный. Понимаешь? Агент, переговорщик по финансовым вопросам и условиям, защитник от всего на свете, персональный тренер и так далее. Мне кажется, этот вариант для тебя предпочтительней. Одного и самого по себе - тебя сожрут и не поперхнутся. Что ты знаешь об этом мире? Я имею в виду, футбольный. Ничего. А я помогу. Кто тебя персонально натаскивать будет? Кроме меня, некому. А это дело непростое.
Кузьмич обернулся, глянул Матвею прямо в глаза и продолжил:
- В общем-то, мы об этом же вчера у меня за чаем говорили, только неконкретно. Одно я упустил. В это наше «странное» время надо со всех сторон бумагами обкладываться, а у нас с тобой ничего нет. Контракт надо составлять, агентский. А его у нас нет... Да, и что ты опять скукожился? Что не так?
- Выглядите вы, Федор Кузьмич, шикарно... Я на вашем фоне - бедный родственник, одно слово. Неловко как-то, - Матвей отвел глаза и замолчал, уставившись через лобовое стекло вперед, на странное прямоугольное строение с крестом на фронтоне и надписью «Евангельская церковь», своим наполовину стеклянным фасадом глядевшее на площадь с круговым движением.