Матвей отчего-то совершенно не испытывал ни тени волнения или, того паче, трепета. Куда-то все улетучилось. Он видел перед собой лишь двоих, оживленно переговаривающихся, с блестящими глазами, чуть подвыпивших и от того порозовевших мужиков, отнюдь не строгих наставников. Пусть и дорого одетых, но таких жизнерадостных и доброжелательных. Ничто не напоминает ни экзамен, ни какое-нибудь важное приемное испытание. Надо быть проще и показать этим клево одетым ребятам в возрасте свое новоприобретенное умение, вот и все. Уже не в первый раз, в конце концов.
Матвей улыбнулся, подошел к лавкам, подхватил сетку с мячами, вынес в самый центр зала. Потом размотал легко прихваченный узелок, вынул первый мячик, подумал, вынул второй и третий, отошел от центра поближе к воротам и внимательнее огляделся. Кузьмич и Роман Владимирович, уже сидели за раскладным столиком и о чем-то оживленно переговаривались, звякая стаканами. Впереди, метрах в сорока, стояли небольшие ворота с сеткой, выше нависал светлый пластиковый баскетбольный щит с кольцом. Ему захотелось привлечь к себе внимание, и он, аккуратно расставив мячи перед собой, поднял руку и замер в ожидании. Мужики не реагировали. Матвей вернулся к сетке, вынул еще пару мячей, прижал к груди, обернулся к мужчинам, пару кашлянул и, немного повысив голос, оповестил: - Федор Кузьмич, Роман Владимирович, я готов!
с удовольствием болтал с Кузей о пустяках, вспоминая былое, моменты и эпизоды, выпивая и в лёгкую закусывая. Ему было уютно, тепло и хорошо. Заботы, трения в Союзе, в Обществе и департаменте ушли куда-то на второй план, пока окончательно не растаяли.Звук Матвеева голоса эхом разнесся по залу, приглушив разговор застольных собеседников. Они оборотились к нему, Ром взмахнул рукой: - Давай, Матвей, смелей! Смотрим внимательно!
Матвей вернулся к уже выставленной на полу троице мячей, добавил еще пару, оценил дистанцию и, каждый раз коротко разбегаясь, с силой пробил четыре раза подряд. Пятый мяч, тоже с разбега, пустил «черпачком», прикинув траекторию под самым потолком. Все «действо» не заняло и пары минут. Потом неторопливо подошел к столику, занятому смолкнувшими мужчинами, и остановился в паре метрах. В зале было тихо.
Фененко сразу же, с первых минут встречи не впечатлился невзрачно выглядевшим, бедно одетым пареньком. Далеко не юнец, в возрасте, слегка пообтертый и потрепанный жизнью, этот упорно навязываемый ему Кузин протеже ни разу не походил на будущую звезду, способную улучшить положение в курируемой Ромом футбольной отрасли. Пока он не начал бить.
Мячи стремительно пролетали через весь зал, с дребезжащим хлопком ударяли точно в центр пластикового баскетбольного щита и на отскоке проваливались в кольцо, проскакивали сквозь сетку и падали на пол, постепенно успокаиваясь гаснущей амплитудой скачков. Последний мяч невесомо взмыл от Матвеевой ноги, плавной дугой перелетел площадку, из конца в конец, и мягко упал непосредственно в кольцо. Чорт возьми!
Ром, отставив стакан в сторону, тяжело пригвоздил взглядом подошедшего парня и хрипло произнес: - Повтори еще раз!
В молчании Матвей послушно отошел от стола, собрал мячики, валявшиеся под щитом, сколько поместилось в руки, оставшиеся пнул в противоположную сторону, ногой поддел последний, закатившийся за так и ни разу не использованные им в качестве цели ворота.
Затем вернулся на исходную позицию, расставил снаряды в полюбившемся строю и пробил снова, в том же порядке, с аналогичным результатом, закончив серию ударов тем же плавным полетом мяча от ноги и непосредственно до корзины. В зале молчали. В открывшемся проеме двери торчало золотоволосое бело-красное «чудо» с разинутым ртом.
Чиновник с налитыми кровью глазами среагировал первым: - А ну, брысь! Кто звал? И где третий стул, чорт возьми, сколько повторять?
Никита тихо просеменил к сидящим за столиком мужчинам, разложил стульчик, бывший доселе в его руках, и немедленно исчез, ни разу не оглянувшись на Матвея.
Ром смотрел, видел, но не понимал. Отказывался понимать. Он был профессионалом, пусть и бывшим, но футболистом, потому осознавал - это невозможно. Но это произошло только что, перед ним, перед его глазами. Что за хрень! Что за фокус! Его водят за нос?
Ром оглянулся на Кузьмича, тот сидел, баюкая в руках стакан с желто-коричневой прозрачной жидкостью и ухмылялся. Глаза его победно блестели. Ром неожиданно разозлился, кровь прилила к его лицу, он побагровел, вскочил со стула и вышел на площадку. Потом мотнул головой, взял себя в руки и подозвал парня: - Подойди, пожалуйста, Матвей. Будь добр, объясни мне, что это было? - затем слегка сорвался, - Что это за фокусы?