1. Самая настоящая война
Готовые на все тбилисские таксисты привычно атаковали только что простившихся с Аэрофлотом пассажиров.
— Отец, в Казах поедем? — в шутку бросил кто-то из наших пожилому грузину.
— Ты что, дорогой, там же бой идет! — «Отец», всплеснув руками, прямо-таки отпрыгнул в сторону. — Ни за какие деньги не поеду, знаешь!
Да, как ни странно, как ни дико это звучит, но в ста километрах от шумного и веселого Тбилиси шел самый настоящий бой. Армянские военные формирования сверху вниз прямой наводкой расстреливали «вражескую» территорию, не собиралась, разумеется, оставаться в долгу и другая сторона.
Кое-что мы видели буквально за пару часов до отлета в программе «Время». Конечно, это не добавило оптимизма ни игрокам, ни руководителям команды. Ехать, не ехать?.. В полночь кое-как дозвонились до секретаря Казахского райкома. «Приезжайте, все нормально будет», — заверил он. Что ж, хотя кошки на душе и скребли, полетели. В отличие, кстати, от саратовцев, которые должны были играть здесь в те же дни, — «Сокол» дал «задний ход» прямо от трапа самолета…
Автобус из Казаха приехал за нами примерно с сорокаминутным опозданием. Пыльный, тряский — одно слово, фронтовой. Поехали!
И вот слева мелькнул белоснежный Рустави — последний город последней «нейтральной» закавказской республики. Еще пара десятков километров по холмам отнюдь не выглядевшей печальной Грузии, и — граница. Старинный Красный мост через Куру всегда был мостом дружбы. На сей же раз на азербайджанском берегу нас встречает патруль.
«Футбол» и «Крылья Советов» — пароль безотказный. Автобус пропускают без досмотра, и водитель, оказавшись на родной земле, с места берет совсем иную, чем в Грузии, скорость.
Вот он, Казах. Не то большая деревня, не то маленький городок. Одно слово — райцентр. Двухэтажная гостиница, универмаг, еще несколько более-менее солидных зданий, а остальное — «частный сектор». Рядом с домами, которые даже на мой профанский взгляд «тянут» на сумму, которую мне вряд ли доведется держать в руках, ютятся куда более скромные строения — под стать самарским, не богаче.
На улицах, несмотря на довольно раннее утро, оживленно. Как рассказал чуть позже врач-массажист команды «Гоязан», многие мужчины, и он в том числе, всю ночь провели в оцеплении — защищали город от ожидавшихся, но так и не появившихся визитеров с гор. А стрельба и взрывы были слышны в Казахе буквально за час до нашего приезда.
Чуть ли не каждая вторая встречная машина — военная. «Уазики», грузовики, бронетранспортеры… На стадионе расквартирована часть, вдоль забора медленно расхаживает часовой. «Игры не будет», — тут же сообщили нам никого не удивившую новость. Кто-то из ребят попросил разрешения хотя бы сходить посмотреть «поляну».
— Нельзя! — отказ был вежливым, но категоричным.
— Да вы что, мужики, разве мы к вам с оружием ломимся? — недоумевали футболисты, привыкшие, что уж их-то всегда и везде встречают как самых желанных гостей.
— Эх, ребята, да ведь все так говорят, — с грустью ответил парень, стоящий по ту сторону забора. — А потом…
Что здесь, на линии огня, бывает «потом», вмиг посерьезневшие футболисты уточнять не стали…
2. Не дай нам бог такую жизнь…
Да, в прифронтовой полосе совсем другая жизнь. Иные ценности и цены, совсем другие законы и обычаи… То, от чего у нас, чужаков, перехватывало дыхание, в повидавшем всякое Казахе воспринимается спокойно. Добродушный и заботливый местный водитель по дороге из Тбилиси между делом рассказывал о происходящем так, словно речь шла о чем-то несерьезном, будничном.
— Нет, правда, в Казахе жить можно. Стреляют, конечно, но в городе совсем безопасно. А потом в Гянджу поедете, да? Ну, там вообще мир. Правда, недавно автобус с «жигуленком» на мине подорвались, много, знаешь, людей погибло. Но в остальном совсем спокойно все, волноваться совсем не надо, слушай…
Здесь люди давно уже привыкли воевать. А значит, привыкли ненавидеть. Три года — достаточный срок, чтобы огрубеть, приучиться ко всему. За такое время легко забыть о том, какая же это ценность — человеческая жизнь.
Наверное, не стоит пересказывать все то, что довелось услышать в Казахе. И не только потому, что это слишком страшно. Зачем делиться с вами той ненавистью, которая не знает границ в этих краях? Находясь за тысячи километров отсюда, даже трудно себе представить, насколько далеко зашел этот, как мы с привычной обтекаемостью говорим, конфликт…
Чужому никогда не разобраться, на чьей стороне правда. Да сегодня вообще самое последнее дело — сравнивать две гигантские чаши этих нелепых весов — слишком много крови на каждой. Разве их хоть когда-нибудь выравняешь, добавляя все новые жертвы? Страшные слова сказал мне в Гяндже один старик: «Запомни: пока на этой земле есть хоть один армянин и один азербайджанец, мира не будет».