- Джеймс, будьте серьезны. Я жду ваших предложений.
- Хорейшио, вы меня знаете, я неизменно серьезен, я в постели серьезнее, чем президент, когда он приносит присягу. В чем ваши сомнения? Публиковать немедленно! Наши тиражи подскочат до космической цифры, и если потом нас с вами разнесет на части толпа обезумевших опровергателей, я умру счастливым.
Все было ясно: Джим разносил на части мое предложение.
7
Каминский удостоил меня величайшей чести - пригласил посетить вместе с ним клуб футбольных репортеров "Работяга хавбек", куда пускали лишь избранных. Там и столиков было всего семь - по одному для каждой из газет и один для телевидения. Каждый столик таился в алькове, на нем стояла лампа в форме мяча, над ним - портреты ведущих комментаторов и известных игроков с автографами.
Джим повел меня по залу, велеречиво знакомя с коллегами:
- Роберт Симпсон, восходящая звезда политического репортажа... Джулиус Кэдмен, проблемист, бриллиантовый мозг!
Розовый лысеющий толстячок сделался еще розовее.
- Роберт Симпсон, тончайший стилист нашей журналистики... Жан Жиро, безжалостный аналитик и нежнейшая душа!
Аналитик кивнул пожилым сизым носом и брюзгливо спросил, как это у Джима в последней статье получилось, что "Бранцоза", видите ли, под влиянием теоретических... хм, хм... концепций Мааса исповедует систему сетевых передач в центре с клиновидными фланговыми перемещениями. "Он же болван, ваш Маас, у него солома в башке, ему надо на Пелисье играть, Пелисье - таран". Джим закричал, что не слышал этого, не слышал... На крик сбежались от своих столиков все мыслители, теоретики, аналитики, исследователи, философы, одописцы его величества футбола - они вздымали длани, они срывали с себя очки, ерошили прически, выхватывали блокноты и стило и чертили замысловатые схемы.
Я смотрел на них, пытаясь понять, дураки они, жулики или просто взрослые дети.
Когда все отшумело и разбрелось по альковам и зацокали машинки, материализуя жидкую лаву идей, Джим устало сказал мне.
- Ах, как примитивны эти люди, мой друг! Нет, нет, футбольная журналистика ждет таких, как вы.
- Джим, скажите мне правду.
- Какой правды вы хотите - знаю я или не знаю? Но ведь только такой тупица, как наш шеф - благороднейший, честнейший, однако, увы, тупица! - может задавать Каминскому подобные вопросы. Но сопоставьте факты. Когда создана наша "Старлетт"? Вы не помните, вы молоды, это прекрасно, а я скажу вам. Двадцать два года назад. А "Хот ньюс"? Двадцать два года назад. "Эпо"? Двадцать два года назад. Когда образовалась телекомпания? Тогда же. Все средства массовой информации возникли практически одновременно. Ну а когда была создана наша славная футбольная лига, вы, надеюсь, помните? Совершенно верно - двадцать три года назад. Вы понимаете, что это означает? Мы живем благодаря футболу. Он кормит вас, меня, этих крикунов...
Он замолчал, словно собираясь с мыслями. Это само по себе было невероятно - молчащий Каминский...
- Мне поручено с вами говорить. Мне поручено вас предупредить о том, чтобы вы изменили свое поведение.
Я не спросил, кем поручено. Я понял, что он не ответит.
- Что значит, - спросил я, - изменить поведение?
- Не трогайте этих дел, мальчик. Не прикасайтесь. Я ведь вас действительно люблю. Не трогайте, и с вами ничего не случится. Поверьте, мне было трудно добиться гарантий вашей безопасности.
Когда Мы вышли из клуба, серая вкрадчивая ночь обволакивала призмы и кубы зданий, округляя их грани, делая улицу похожей на лес.
- Вам ведь направо? - спросил Джим. - Жаль, что я не могу вас проводить. Сесиль не любит, когда я задерживаюсь.
18
Я свернул за угол, и тотчас навстречу - наискосок, благо вокруг никого ринулся знакомый коричневый "Жижи", и ручища Хэйла поймала меня за рукав.
- Прыгай сюда, сиди и молчи.
Кар петлял из улицы в улицу, Арчи только по сторонам посматривал, рывками водя длинным подбородком. То ли он был загонщиком, то ли его загоняли.
- Ты меня лихо кинул на гвозди, седой. Но все-таки ты меня разок выручил. И ты не жаба. Слушай, как подъедем к эстакаде, ныряй к черту через борт и ползи в кусты. Не гляди никуда, ползи, не дыши, ползи. Уцелеешь - твое счастье.
- Арчи, я ведь не жаба - пусть как с тобой, так и со мной.
- Я жаба. Ты спрашивал, какие поручения. Такие. В сельвочку тебя, в ямку, и тю-тю. Я возил таких птенчиков. Мне ж опять обещали: в последний раз - и домой. Только не сошлось у них. Не получилось. Я подумал: а почему именно я тебя должен, как они говорят, обезвредить? Подумай и ты. Хотя некогда думать. Бывший футболист Хэйл, попавшийся не удочку писаки Симпсона, мстит ему, но сам падает под пулями доблестных бойцов гражданской обороны. Годится в газету? Оглянись.
Я оглянулся. Далеко позади двигался какой-то кар.
- Что будешь делать, Арчи?
- Не твоя забота. Глотни. И я глотну. Из одной фляги мы пили, малыш. Прыгай!
Он вытолкнул меня через борт, я упал, встал, побежал вниз, снова упал и пополз, наклоняя голову и прикрывая глаза, чтобы их не выхлестало упругими колючими побегами. Гул его машины утих, вскоре возник другой. Я перевернулся на спину.
Вкось от меня круто чернела спина эстакады. Хвостовые огни машины преследователей еще только ползли пологим подъемом, приближаясь к верхней точке, как вдруг там, наверху, послышался удар, треск, что-то плоское, овально-вытянутое взлетело в воздух, закувыркалось, рухнуло, и длинная голубая искра ушла в небо. Взрыв был отрывист, категоричен. "Жижи" гибнет сразу, превращаясь в слиток пластмассы, и водителям инвалидность не грозит. Это одно из достоинств новой марки электромобиля, о котором не пишут в рекламных проспектах.
Душа Юханссона, если она есть, отлетела в космический рейс без ракеты.
19
"Н. Элоиза, 18 июля 52 г.
Памятная записка
Я, адвокат Мик Йошикава, составил настоящий документ на тот случай, если обстоятельства не позволят мне далее вести сознательную деятельность. Адресуя ее корреспонденту газеты "Старлетт" Роберту Симпсону, я почтительнейше прошу его воспользоваться данным документом в известных ему целях. Сожалея об отсутствии у меня литературного дарования, в высочайшей мере свойственного моему высокочтимому другу, я попытаюсь в меру моих слабых возможностей описать произошедшее со мной со всей доскональностью, заботясь при этом не о красоте слога, но о точности изложения.
16 июля после того, как судья Адамсон приняла прискорбное и, на мой взгляд, незаконное решение придать процессу закрытый характер, я имел свидание с моим подзащитным Толлером Таубе, каковое опишу.
- Уважаемый адвокат, - сказал Таубе, смотря на меня веселым взглядом, присущим этому сильному и не лишенному привлекательности, хотя глубоко порочному, человеку, - хочу быть откровенным. Я водил вас за нос. Сейчас у меня нет связей, меня караулят так, что не пикнешь, а дальше будет хуже, я уж знаю. Одна надежда на вас, станем же играть в открытую. Я действительно купил матч, но мое объяснение - собачья, чушь. Футболом и тотализатором правит подпольная организация под названием "Синдикат", во главе ее шесть синдиков, я - шестой, младший. Все предсказанные результаты пропускаются через ЭВМ, и машина выдает нам вариант непредсказанный. Основываясь на нем, мы велим командам сыграть так, как нам надо. Наш результат мы вписываем в две-три карточки на подставных лиц и снимаем пенки. Заварушка вышла из-за меня. Синдикату было нужно, чтобы "Скорунда" обштопала "Валендию" - 5 : 4. Но мой человек, имеющий доступ к ЭВМ, прокрутил прогноз с учетом и этого результата, и вышло, что при обратном исходе - 4 : 5 - можно сорвать весь банк. Я не пошел ни к тренеру, ни к джокерам - дал арбитру в лапу, и точка. У меня нет времени оправдываться, да я и не считаю это нужным. Я люблю жизнь, я игрок. Рискнул, попался, это ясно - судья и прокурор на жалованье у Синдиката, сколько бы они мне ни впаяли, со мной будет то же, что с бедолагой Бронеком... Семь гульдов за маис, разрази меня гром, надо было десять дать, как пенсию вдове и с недотепой джокером. Проигравший платит, это закон, но пуля в лоб - дороговато, я еще поторгуюсь. Короче, предлагаю вам десять тысяч за то, что вы пойдете к одному человеку и скажете, что я попрошу. Я давно почуял, что у вас своя игра, вы зачем-то хотите взорвать нашу лавочку, но, ей-богу, не стоит. Вы же не верите в потустороннюю жизнь, она одна, а мы - пожилые циники, мы и свой геморрой любим, потому что он свой, а не дядин. Можете мне не отвечать, только слушайте - время свидания кончается. Вы пойдете на стадион "Валендия", там есть сувенирный киоск "Кикса". Киоскеру скажете, что шестой согласен отдать всю сумму. Ответ сообщите, мне. Топайте и знайте - я силен, пока жив, но я и мертвый сильнее, чем вы живой.