Спортивное руководство, как и команда, тоже оказало Лобановскому доверие.
А вот болельщики продолжали волноваться, забрасывая различные редакции многочисленными письмами, в которых звучала тревога за судьбу киевского «Динамо». В конце января 1985 года, когда динамовцы Киева под руководством Лобановского уже готовились к новому сезону, в газете «Советский спорт» появился любопытнейший диалог: «Читатель — тренер». На вопросы болельщиков отвечал В. Лобановский. Ответы его были аргументированны, тон уверенный:
«Забегая, как говорится, вперед, должен сразу же сказать обеспокоенным любителям футбола: да, в прошлом году мы выступили в чемпионате страны крайне неудачно, но катастрофы, думаю, не произошло, такой спад можно найти в биографии любого, даже самого маститого клуба. Причем — и это важно подчеркнуть — в таких вот внезапных, на первый взгляд, спадах в игре нет ничего необъяснимого. Причины неудач всегда реальны, конкретны, их можно определить, а следовательно — и поправить дело».
И далее тренер подробно остановился на причинах спада в игре команды. А заканчивался этот откровенный разговор довольно оптимистично:
«Команда по традиции начала подготовку к новому сезону на Кавказе, в Сочи. Затем — серия матчей в ФРГ. Настроение у игроков бодрое, все здоровы. Избавились наконец от последствий травм и усердно тренируются Бессонов и Заваров, по-прежнему полон боевого задора Блохин.
Созданию в команде хорошего оптимистичного микроклимата способствовало удачное выступление в Италии, во Флоренции, где мы в декабре в хорошем стиле переиграли (5:0) маститую «Фиорентину». Матч был, правда, товарищеский, но игра шла всерьез, и успех очень помог нашим игрокам, особенно молодым, самоутвердиться.
Словом, есть еще порох в пороховницах, и мы постараемся доказать это на деле в новом сезоне».
…Олегу Блохину в ту пору шел 33-й год. Для футболиста — далеко не молодость. Его сверстники (если таковые еще выступали!) обычно играли на годами набранном багаже. Он же не прервал своего творческого роста и, казалось, такой изученный и досконально знакомый, в сезоне 1985 года поразил новизной. А ведь шел 16-й сезон выступлений нашего выдающегося футболиста в его родном клубе. Но, похоже, что Олег не признавал за собой права на передышку.
Этот 200-й, 200-й, 200-й го-о-ол…В конце ноября восемьдесят четвертого года мы вели с Блохиным разговор, который должен был лечь в основу интервью для «Комсомольской правды». После двух самых неудачных в его долгой футбольной биографии сезонов сам собой напрашивался вопрос:
— Не появляется ли у вас чувство пресыщенности футболом? Вы достигли в нем всего, о чем только можно мечтать. И рекорд результативности вам принадлежит, и лучшим футболистом Европы вы признавались, и весь мир объездили. Ну, могут ли быть еще какие-то цели, стремления?
Он грустно усмехнулся и вдруг ответил вопросом на вопрос:
— Мне надо забить в чемпионате страны семь мячей, которых не хватает до двухсот. 193 гола — ни то ни се. Такого ответа вы ждете?
— Я нет, но от болельщиков подобные суждения мне доводилось слышать.
— Даже без этих семи мячей я бы, видимо, ушел из футбола. Но так хочется поиграть. Наверное, время расставания еще не пришло. Что семь мячей… Истинная цель: помочь, чем смогу, киевскому «Динамо», сборной. На поле выбегать все трудней, хотя мое физическое состояние тут ни при чем. Мешает совсем не возраст. Раздражает, когда за спиной считают твои года: «Ему уже тридцать два. Старик». По-моему, забывают, что в команде всегда должен быть кто-то, кто не подведет в ситуации самой трудной, безнадежной. У кого хватит сил, опыта, авторитета взять на себя все: ответственность, риск, боль. Такими были голландец Круифф, поляк Лято, Беккенбауэр из сборной ФРГ… Да без этих мудрейших старожилов их командам никогда бы не стать лидерами на мировых первенствах. Помню себя в девятнадцать. Как радостно было впервые играть в основном составеI
Но что я делал тогда на поле? Сплошной полет бабочки.
А ровно через год мы вели беседу о «хрустально-золотом» сезоне киевского «Динамо»-85. Напомнив ему, проведшему четырнадцать лет кряду в высшей лиге нашего футбола, о том далеком для него «сплошном полете бабочки», я спросил:
— Олег, интересно, что было самым трудным в этом счастливом для вас сезоне?
— Забить двухсотый гол, — не задумываясь ответил он. — Точнее, даже три последних гола из этих двухсот. Испытывал страшное психологическое давление. Знакомые и незнакомые люди, журналисты, приятели звонили мне, присылали письма и телеграммы. Все торопили: «Давай двести!» Один московский фоторепортер даже стал регулярно приезжать в Киев и другие города, где мы играли, желая не упустить кадр двухсотого гола. Я даже в шутку грозил разбить ему фотоаппарат — мячи летели мимо ворот. Подогревали страсти и телекомментаторы. Разве могло все это остаться для меня незамеченным?! Даже подсознательно не мог уйти от этой цифры «200», хотя и пытался отвлечься, расслабиться. Не получалось. Выходили на поле в каком-то неприятном нервном напряжении. Это состояние сковывало, мешало играть.