Через двенадцать минут после перерыва югослав Сушич открыл счет. Минут десять спустя заменивший меня на левом краю Петрович из «Црвены звезды» отлично пробил по воротам «Боруссии», и счет стал 2:0 в пользу сборной. Мне казалось, что «гуманные звезды» смогут удержать победный результат, но гол Петровича словно бы послужил сигналом хозяевам поля к массированным атакам. Инициатива перешла к «Боруссии». И довольно надолго. Это был мощный штурм ворот сборной «гуманных звезд», оборона которых стала все чаще допускать ошибки. На 78-й и 83-й минуте Феге удалось сравнять результат, а на исходе встречи Хольц забил третий мяч. В итоге поражение сборной — 2:3.
Несмотря на поражение «гуманных звезд», в команду которых я был включен впервые, я улетал из Дортмунда в хорошем настроении. Его легко было объяснить. Выйдя на поле вместе с мастерами экстракласса, я быстро почувствовал, что играю в один футбол с ними, легко изъясняюсь с иностранцами на языке паса. Робость и благоговение перед звездами развеялось, тем более что сразу после матча я получил несколько предложений от профессиональных клубов. К примеру, весной 1981 года прямо на три адреса — мой домашний, клуб киевского «Динамо» и Спорткомитет СССР — пришло официальное письмо из французского города Сент-Этьенн. Руководство клуба предлагало кругленькую сумму в случае моего согласия на контракт. Авторы письма обращали мое внимание на то, что Сент-Этьенн — город в основном рабочий, среди его населения немало коммунистов и даже мэр города — тоже коммунист.
Говорят, что когда одному из руководителей Спорткомитета СССР показали это письмо, он громко рассмеялся: «В матче со «Спартаком» Блохина заменяют, а «Сент-Этьенн» готов заплатить за него огромную сумму?!» Имелся в виду полуфинальный матч на Кубок Советского Союза 1981 года, когда киевское «Динамо» в Москве на крытом стадионе проиграло «Спартаку» и выбыло из розыгрыша хрустального приза. Меня тогда действительно заменили после первого тайма. Игра, как мы говорим, «не пошла» у всей нашей команды, но старший тренер Лобановский почему-то склонен был винить больше всех меня.
— Ты можешь бегать? — резко спросил меня Валерий Васильевич, когда мы входили в раздевалку.
— Бегать я могу, — ответил я Лобановскому, — только надо, чтобы своевременно пас отдавали… Мой ответ, кажется, еще больше разозлил тренера.
— Я тебя спрашиваю, можешь ты бегать или нет?! — громко крикнул тренер.
Не глядя в его сторону, я снова повторил: «Для того чтобы бегать, надо точно отдавать пас».
— Разбор ты мне завтра будешь устраивать, а сейчас переодевайся! — бросил Лобановский в мою сторону.
На второй тайм я уже не вышел.
Своих «покупателей» из профессиональных клубов я должен был огорчить отказом и заявлением, что остаюсь преданным родному клубу киевского «Динамо». А в команде «гуманных звезд» мне повезло сыграть еще раз в Барселоне.
В БарселонеВ канун 1981 года у меня брали новогоднее интервью. Репортер заглянул в свой блокнот и с пафосом произнес:
— Говорят, под Новый год что ни загадается…
Я понял, что сейчас последует вопрос о моих сокровенных желаниях, о планах. Что ответить? 1980 год, начавшийся для меня не совсем удачно — с залечивания колена после операции, заканчивался вполне благополучно. Я женился, стал членом КПСС, киевское «Динамо» в очередной раз выиграло чемпионат Советского Союза, я забил свой двухсотый гол в официальных матчах. А последнюю игру года я провел в декабре в составе сборной мира. Казалось бы, чего еще желать 28-летнему футболисту, которому повезло играть в одной команде с такими звездами мирового футбола, как Беккенбауэр, Круифф, Бонхоф, Румменигге, Киналья, Платини… И все-таки, обдумывая ответ на банальный вопрос репортера, я испытывал какое-то смутное чувство неудовлетворенности.
— Итак, мои мечты в спорте? — повторил я вопрос журналиста. — Буду откровенен. В Барселоне, играя за команду звезд, на том самом стадионе, где в восемьдесят втором году будут проходить главные матчи чемпионата мира, я подумал, что хорошо бы здесь сыграть еще разок-другой, но уже в составе сборной СССР, в последний вариант которой я в этом году не попал.
— От кого же это зависит, чтобы вы снова надели футболку сборной СССР? От Бескова? — спросил меня репортер.
Вопрос не был оригинален и не удивил меня. Мне рассказывали, что в ту пору во многие редакции газет приходили письма болельщиков, которые спрашивали: «Почему Блохина не включают в сборную страны?» Признаюсь, с тренером сборной Советского Союза Константином Ивановичем Бесковым у меня действительно не было полного взаимопонимания. В тот период я был отлучен от сборной, за которую играл десять лет кряду, не раз был капитаном и комсоргом этой команды. Но вдаваться в подробности не хотелось, и я ответил: