Без какой–либо подготовки, без излишней дипломатии Маслов сразу перешел к делу:
— У нас назначена контрольная игра с московским «Динамо». Но команды нет, и выходить в таком виде, в каком вы были вчера на поле, — значит обрекать себя на разгром. Отказаться — пойдут кривотолки. Я спрашиваю вас: что же нам делать?
— Надо играть, — спокойно сказал Воронин и с выражением наивности на лице посмотрел на тренера. Все рассмеялись. Смеялся и Маслов. Но потом вдруг опять взбунтовался:
— Ничего смешного нет! Мы забыли о том, какое имя носим. — Он весь побагровел от волнения, то и дело останавливался, чтобы откашляться. А мне вдруг очень захотелось успокоить Виктора Александровича, дать ему понять, что дело обстоит далеко не так плохо, как кажется. Я встал: — Защита послезавтра сыграет хорошо. Это я обещаю.
— А полузащита тем более, — улыбнулся Воронин.
— Нападение присоединяется к предыдущим ораторам, — поставил точку Иванов.
Накануне весь день шел дождь, и, когда мы вышли на поле адлеровского стадиона, оно выглядело так, словно его только что обработала авиация «противника»: выбоины, бугры, содранный травяной покров. И все же игра получилась. Наши ребята, особенно в линии атаки, даже на таком грунте сумели показать отличную технику. Действовали интересно, живо, разнообразно. Пришедшие поглядеть на своих товарищей футболисты московского «Локомотива», воронежского «Труда», ленинградского «Адмиралтейца» не раз горячо аплодировали им. Никто не ожидал, что прикидочная игра в начале сезона будет такой острой и интересной. Особенно хорош был Олег Сергеев, который оставил буквально без сил выступавшего против него В. Кесарева. Я пишу — буквально, потому что видел, как после матча (он закончился со счетом 3:1 в нашу пользу) динамовец не сумел дойти до раздевалки и долго лежал на скамейке за воротами, окруженный своими болельщиками и друзьями.
— Ну, молодцы! Порадовали старика, — восторженно говорил после игры Маслов.
Весь обратный путь в автобусе гремели песни — веселые, бравурные. Настроение поднялось не только у Маслова. Мы снова почувствовали себя единым коллективом, который может постоять за себя.
8 апреля были сыграны первые официальные матчи XXIII чемпионата СССР по футболу. Проводился он опять по системе с двумя предварительными подгруппами. В нашей собрались серьезные соперники — «Динамо» (Тб), «Нефтяник», «Локомотив» (М), «Шахтер», СКА (Ростов н/Д), «Адмиралтеец», «Авангард» (X), «Даугава», «Труд» (Воронеж), «Спартак» (Вильнюс). Столько же — одиннадцать — коллективов насчитывалось и во второй подгруппе.
Если общее число коллективов сохранилось, то сама формула розыгрыша первенства по сравнению с предыдущим годом изменилась резко. Теперь все участники после предварительных игр делились только на две группы — «высшую», в которой 10 команд вели спор за медали всех достоинств, и «низшую», где остальные 12 коллективов определяли, кому остаться в клане сильнейших, а кому покинуть его. Причем в группах учитывались все очки, набранные на начальном и заключительном этапах состязания. Такая система потребовала, видно, немалого напряжения ума от ее изобретателей, но футболистам она откровенно не нравилась, да и не могла нравиться.
Мы начинали сезон в Донецке против местного «Шахтера». Играть в этом городе всегда трудно: во–первых, соперник достаточно серьезный, во–вторых, влюбленные в свою рабочую команду, яростно болеющие за нее зрители… Но в тот раз мы выиграли сравнительно легко. Приз, учрежденный местной газетой лучшему игроку матча, был вручен Валерию Воронину. В «Советском спорте» про нас написали, что мы выступили в присущем нам агрессивном, остро атакующем стиле.
Казалось, небо над головой снова было безоблачным. Но тем, кто был на палубе нашего спортивного корабля, виделось, что далеко не все похоже на идеальную обстановку предыдущего года. Теперь, случалось, после возвращения в Москву после очередного турне некоторые игроки без разрешения отправлялись по домам и точно так же, без разрешения, опаздывали на день–другой в Мячиково.
В шестом туре предварительного турнира неожиданно откровенную грубость допустил на поле Саша Медакин.
Зачем я пишу про все это сейчас, много лет спустя? Тем более что проступков серьезных не было: мелкие нарушения, пустяковые опоздания, ничего не значащие прогулы. Но, безусловно, все эти нарушения были страшны тем, что утверждали в команде обстановку всепрощения, а тем самым снимали с нас обет святости перед своим спортивным долгом, который мы сами себе дали когда–то.