В составе сборной в 1911–1913 годах Ю. Хирш сыграл семь матчей. Он представлял Германию и на Олимпиаде 1912 года в Стокгольме. Был двукратным чемпионом страны в составе команды «Гройтер», в 1913 году признан самым ценным игроком чемпионата Германии. За Хиршем охотились ведущие клубы страны, он был одним из самых известных футболистов Германии и находился на пике формы. Но летом 1914 года началась Первая мировая война.
Юлиус и трое его братьев отправились добровольцами на фронт. Их отец был ветераном Франко-Прусской войны и с детства воспитывал в сыновьях чувство патриотизма. Брат Леопольд погиб на Западном фронте в апреле 1918-го. Остальные по окончании войны вернулись к гражданской жизни. Все четверо были награждены Железным крестом второй степени. В 1920‑х годах Ю. Хирш выступал за «Фюрт», а потом вернулся в «Карлсруэ», за который играл до 1925 года. Он завершил карьеру в 33 года из‑за травмы. После этого Юлиус остался в системе клуба, тренировал детскую команду и входил в расширенный состав игрового комитета «Карлсруэ».
Юлиус Хирш. 1920‑е
Но в 1933 году Хирш был вынужден покинуть родной клуб «по собственному желанию». 10 апреля 1933 года он прочел в газете, что его клуб «счастлив и последователен» в своем решении присоединиться к тринадцати другим известным клубам Германии, «особенно когда речь идет об исключении евреев из спортивных организаций». Среди подписавшихся под этим соглашением значились «Кайзерслаутерн», «Нюрнберг», «Айнтрахт» и «Бавария». В тот же день 41-летний Хирш отправил руководству «Карлсруэ» письмо, в котором объявлял о своей отставке:
Сегодня я прочитал в Sportbereicht Stuttgart, что крупные клубы, включая «Карлсруэ», приняли решение исключить евреев. Я являюсь членом спортивного клуба «Карлсруэ» с 1902 года и все это время честно отдавал ему все, что мог, по мере своих сил. С сожалением и с болью в сердце я вынужден заявить о своей отставке. Я не хочу уходить, не упомянув, что среди ненавидимых немецкой нацией козлов отпущения есть и немецкие евреи, порядочные люди, иногда еще более преданные своей стране душой и телом, чем неевреи[23].
Несмотря на антисемитскую пропаганду, некоторые члены совета директоров и футболисты «Карлсруэ» продолжали поддерживать с Юлиусом добрые отношения. Лоренц Хубер, с которым Юлиус когда-то выходил на поле, стал состоятельным бизнесменом и очень помогал бывшему одноклубнику, снабжая его семью продуктами из своего магазина.
После отставки Хирш стал игроком еврейской команды «Тернклаб 03» из Карлсруэ, с которой выиграл чемпионат для еврейских клубов в Бадене. При этом Хирш даже не мог пойти на стадион на домашний матч клуба (евреям запрещали посещать спортивные мероприятия).
Хирш был женат на девушке из Бремена по имени Эллен. Она не была еврейкой, и этот так называемый межрелигиозный брак спасал Юлиуса от первых депортаций. Но в 1942 году нацисты стали высылать в концлагеря и евреев-полукровок. Чтобы обезопасить жену и двоих детей, Хирш оформил официальный развод и поселился отдельно от семьи, в «Еврейском доме» Карлсруэ, общежитии для одиноких евреев, ветхом неотапливаемом здании.
Эллен взяла фамилию Хаузер и собиралась крестить детей. Вскоре после развода Юлиус получил предписание явиться для регистрации на биржу по «трудоустройству на Востоке». Несмотря на обнадеживающее название, эта контора занималась составлением списков тех, кого отправляли прямиком в лагеря смерти. Самим евреям говорили, что их посылают на работу у восточных границ Германии.
1 марта 1943 года Юлиус Хирш и еще одиннадцать евреев сели в поезд. Это был последний транспорт, ушедший из Карлсруэ в Аушвиц. Жену бывшего игрока сборной Германии Эллен и сына Хейнольда не отпустили с работы, поэтому провожала отца только пятнадцатилетняя дочь Эстер. Они шли на вокзал, к поезду, который, как они верили, должен был отвезти Юлиуса в трудовой лагерь. По дороге Эстер спрашивала, куда должны отвезти отца, на что тот отвечал, улыбаясь: «Не волнуйся, малышка, дальше Германии меня не увезут».
Через два дня Эстер исполнилось шестнадцать, и в свой день рождения она получила открытку. Каким-то чудом (по слухам, он расплатился с охранником, вырвав у себя золотой зуб) отец сумел переправить ей поздравление, когда его поезд, идущий в Аушвиц, делал остановку в Дортмунде:
Дорогая моя! Я все еще в дороге, и со мной все хорошо. Я направляюсь в Верхнюю Силезию, а ведь это все еще Германия, правда? Сердечные поздравления и поцелуи, твой Юллер!
23