В 20 лет у Ангелопулоса футбол был в крови. Как и все его однолетки, он был призван в армию, но прошел весьма необычную призывную комиссию. Однажды утром он явился на призывной пункт и с несколько растерянным видом, какой бывает у всех новобранцев, протянул повестку.
— Ангелопулос?
— Я.
— Входите и ждите, когда вас вызовут.
Будущий солдат оказался в маленькой комнатушке без окон с серыми голыми стенами. Тусклая двадцатисвечовая лампочка излучала какое-то подобие света. В комнате не было ни стола, ни стула — абсолютная пустота. Ангелопулос ходил взад и вперед уже добрых полчаса. Он был спокоен, решителен и думал об ожидавшей его жизни.
— Эх, хорошо бы попасть в морской флот! Самое верное средство повидать мир и поиграть в футбол чуть ли не на всех континентах. Вроде бы эти господа что-то решают. Итак, терпение, скоро все будет ясно!
Прошел час. Ангелопулосу показалось, что время тянется невероятно долго.
«Может, они про меня забыли? Что, если напомнить?» — подумал он. Он попытался открыть единственную дверь своей конуры.
— Ей-ей, меня замуровали! — закричал он, с силой дергая ручку. Напрасно бил он кулаками, чтобы привлечь внимание: никто не отзывался.
Ангелопулос сделал над собой усилие и немного успокоился. Для разнообразия он ходил то по кругу, то по прямой. Это все, что он мог сделать в своем неожиданном заточении. Потом стал насвистывать модные песенки. Но, как говорится, в конце концов и это ему «приелось». По прошествии полутора часов терпение Ангелопулоса иссякло. Положенное время — с этим еще можно смириться. Но не с дополнительным… Он начал что есть силы барабанить в дверь и дополнил этот концерт несколькими кисло-сладкими репликами. Ответа по-прежнему не последовало… «Ладно, — подумал он про себя. — Я вижу, они считают меня дураком. Ну что ж, если через пять минут меня отсюда не выпустят, клянусь именем Ангелопулоса, я высажу дверь, даже если придется пожертвовать плечом».
Он уже решил идти на все и даже опустил голову, чтобы броситься в прямоугольник двери, как вдруг появился унтер-офицер. Ангелопулос кипел от нетерпения. Почти два часа он задыхался в своей клетке… Но посетителя он встретил широкой улыбкой и спросил его кротко:
— Моя очередь?
Его ввели в кабинет, где сидел капитан. Ему было лет тридцать пять, не больше, вместе с двумя помощниками он листал толстенную папку.
— Это вы, Ангел… сейчас посмотрим… Ангело…
— Ангелопулос, сударь.
— Не «сударь», а «мой капитан»!
— Ангелопулос, мой капитан
— Прямо скажем, гордиться нечем, когда носишь такое имя.
— Но я вас не понимаю, мой…
— …Мой капитан! Вот именно, мой капитан! А вы представляете себе, что бы Ангел… Ангело, или как вас там, мог стать солдатом отборных войск? Не смешите меня! Придется вам сменить имя.
— Никогда я не…
— То есть как так никогда? Да вы знаете, где вы находитесь, милейший? Распоряжаюсь здесь я и никто другой!
— Может быть, но я Ангелопулос, и я им останусь.
— Повторите-ка.
— Я Ангелопулос и…
Офицер вскочил с места и влепил новобранцу пару звонких пощечин. Ангелопулос от ярости побледнел, сжал кулаки и посмотрел прямо в глаза своему внезапному обидчику. Оба помощника уже готовы были вмешаться. Когда с человеком обходятся подобным образом, он тут же дает сдачу, не заботясь о последствиях…
В продолжение этой короткой сцены Ангелопулос не шевельнулся. Потом он произнес, чеканя каждое слово:
— Я Ан-ге-ло-пу-лос, и я им останусь…
Продержав еще полчаса в другом изоляторе, столь же комфортабельном, как и первый, Ангелопулоса направили к другому офицеру.
— Вы здесь уже более трех часов и достаточно походили по помещению. На каком этаже мы находимся?
— Думаю, что на втором или на третьем…
— Вы должны не думать, а быть уверены. Откройте окно и прыгайте.
Ангелопулос соображал секунд десять… но сколько всего проносится за десять секунд в возбужденном мозгу!..
— Если мы на втором, я отделаюсь вывихом.
Если на третьем…
Он подошел к окну, резко дернул за ручку и устремился в пустоту.
Едва Ангелопулос пришел в себя, как получил по меньшей мере странный приказ:
— Сейчас вы будете свидетелем двух нападений, но сможете спасти только одну жертву. Немедленно выбирайте и действуйте.
До слуха нашего новобранца донеслись крики. Через минуту он уже был на месте происшествия. Справа от него какой-то человек пытался ударить ножом беззащитного старца, который отбивался из последних сил. Слева какой-то тип, заткнув рот мальчишке лет шести-семи, тащил его за собой.