Ловушка была расставлена. Что делать? Выбирая между убийством и похищением, Ангелопулос принял решение: он спас (теоретически) ребенка…
— Вот мотоцикл. Сейчас вам завяжут глаза, и вы должны будете проехать на нем триста метров, вон до той мачты. Для оценки местности в вашем распоряжении три минуты…
Ангелопулос окинул трассу, которую ему предстояло преодолеть: пятьдесят метров ровной асфальтированной дороги, потом пятьдесят метров, усеянных пятнами мазута, еще пятьдесят метров, покрытых водой, пятьдесят метров сплошных бугров и выбоин и, наконец, пятьдесят метров крутого спуска по гудронированному шоссе.
Надев что-то вроде капюшона, Ангелопулос сел на мотоцикл, мотор которого был уже заведен, и поехал. Первый отрезок: никаких трудностей, скорость весьма умеренная — 30-40 километров в час, не больше; второй отрезок: сплошное скольжение, совсем как на коньках, равновесие удерживается с трудом, но, опираясь попеременно то на одну, то на другую ногу, водитель благополучно проводит машину; третий отрезок: вынужденная ванна, легкое буксование, но темп в общем выдерживается; четвертый отрезок: неизбежное падение, водитель вместе с мотоциклом лежит на боку, рубаха вылезла из брюк, одна штанина разорвана, но, к счастью, ничего серьезного… немедленно в седло, не выпуская руля; пятый отрезок: замедленный ход, максимум 20 километров в час, направление к указанной цели выдерживается весьма приблизительно, затем звучный «стоп» — и конец.
Ангелопулос констатировал это с едва скрываемым удовольствием. Крупные капли пота жемчугом сверкали на его лбу…
Помещенный снова в «одиночку», Ангелопулос ждал продолжения, но без малейшего страха и даже с некоторым любопытством. «Что они еще придумают?» — гадал он. Его недолгое размышление было прервано дежурным:
— Следуйте за мной, сейчас вам объявят решение комиссии.
Его ждали четыре офицера, и среди них тот, который отпустил ему пару звонких пощечин.
— Молодой человек, — сказал он, — вас подвергли испытаниям по пяти тестам, на первый взгляд странным, но они вполне показали нам, на что вы пригодны. Надо хорошо владеть своими нервами, чтобы выдержать два часа заключения, которое явилось для вас полной неожиданностью; надо быть гордым, но хладнокровным, чтобы не ответить на оскорбление; отважным, чтобы прыгнуть в пустоту; примерным солдатом, чтобы предпочесть спасение мальчика, способного в будущем носить ружье, а не доживающего свой век старика; покладистым, чтобы сесть на мотоцикл без предварительных вопросов; сообразительным, чтобы сразу же оценить местность и сделать правильные выводы; весьма ловким, чтобы ехать с завязанными глазами; упорным, чтобы вновь сесть в седло и закончить путь, несмотря на падение. Мы считаем, что вы годны…
При этих словах по лицу Ангелопулоса пробежала довольная улыбка. Но офицер заключил:
— …годны для второго тура испытаний. Завтра явитесь сюда же к десяти часам.
Двадцатикилометровый марш в полной боевой выкладке, плавание на двести метров вольным стилем в одежде, спасение утопающего, бокс без перчаток, стрельба из винтовки и автомата… Упражнения всех видов: после трех дней испытаний Ангелопулос был без сил.
Нет необходимости говорить о том, что он вел себя как настоящий атлет и в конце концов был зачислен в отборный батальон. Там он встретил почти всех своих товарищей футболистов и вместе с ними организовал превосходную команду.
Вот почему нет более решительного противника, чем греческий футболист, вышедший непосредственно из армейской команды. И если его техника обращения с мячом иногда оставляет желать лучшего, если тактика его не всегда идеальна, то во всем остальном он на высоте.
ДЕНЬ ТРИУМФА
Первая сборная — как первая любовь. Она вселяет безумную радость, потом лихорадочное беспокойство, делает чувствительным к ничтожнейшим мелочам. Появляется страх потерять ее. Пропадает сон, человек мечтает по целым дням. И когда она наконец приходит, это чудесно…
Игра первой сборной остается неизгладимым воспоминанием. В часы раздумий переживаешь ее вновь и вновь. В памяти возникают удивительные детали. Словно это было вчера.
Шестнадцатого ноября 1952 года команда Роже Пьянтони находилась в Дублине. В ту пору Роже задавал тон в «Нанси» и вместе с Деладерьером играл на левом крае; жители Лотарингии грустят о них по сей день, ибо финты этих двух «карманных» нападающих, получивших меткие прозвища «кочерыжка» и «малыш Леон», стоили многого.