- Футбольное руководство страны? Журналистское сообщество? Правительство? Иностранная разведка?
- Да тоже вроде бы мимо. Я просил Кима подсчитать кое-что. Но слишком много влияющих факторов, специальные программы - и "Мазарини", и "Ришелье" - захлебываются, вылетают по "stack overflow". Одно лишь удалось доказать - копают под команду не из Москвы, источник всех бед где-то рядом.
- Но кто, кто же так дьявольски ловко устроил и осуществил эту интригу, а потом тщательно замел следы? Кто на это способен? Неужели это - руководитель местного Дневного Дозора?
И тут Симеоныч начинает громко и весело смеяться. Одихмантьев, не слишком внимательно слушающий этот разговор, тоже начинает хихикать. Антон понимает, что сморозил какую-то глупость, но никак не может понять, что же вызвало такую странную реакцию его новых друзей.
* * *
Знаете ли вы поздний летний вечер в Самаре? Нет, не знаете вы самарского летнего вечера.
Эх, жалко, что нет рядом Николая Васильевича Гоголя, чтобы описать этот душноватый лиловый полумрак, опустившийся на город; эти дурманящие ароматы, которыми отдуваются после жаркого дня газоны и клумбы; этот приглушенный шелест редких автомобилей, проносящихся по отдаленным улицам.
По одному из безлюдных переулков раздаются дробные шаги бегущих людей. Две тени пересекают тротуар, ныряют во двор и скрываются за густым кустарником. Это "Афанасий" и Коля, они падают в траву и запаленно дышат.
- Ништяк, ушли... Кури, - "Афанасий", не вставая, роется за пазухой и протягивает Коле смятую пачку "Примы".
- Я... не..., - задыхаясь, отказывается Коля.
- А... Я и забыл... Ничего, научим... А ты молоток. Нам такие нужны. Приходи завтра в полдень в тот двор, где мы встретились. Отведем кое-куда, покажем кое-что и познакомим кое-с кем. Тебе можно. Ты наш - в доску.
Раздается чирканье спички, оранжевый огонек на мгновенье освящает профиль "Афанасия" со свежим синяком. И долго еще тлеет в темноте сигаретная искорка, пока "Афанасий" сиплым полушепотом что-то рассказывает и объясняет Коле.
* * *
На перекрестке под магической телекамерой Ночного Дозора два мага прощаются с третьим, с Одихмантьевым. Того совсем развезло, он с трудом держится на ногах.
- Ну, мы твои очки пока забираем, Антон повезет их в Москву, на демонстрацию. Если руководству понравится, будем внедрять по всей стране, - информирует Симеоныч, придерживая Одихмантьева за плечико.
- Н-не воз-зражаю... Ик..., - бормочет Одихмантьев.
- Э! Да ты совсем в дугу! Опять Мария скандал тебе закатит.
- Н-ни-чо... Я муж-жик или кто? Вот она у м-меня где! - Одихмантьев пытается продемонстрировать кулак, но вместо этого у него почему-то складывается неприличная фига. Одихмантьев приближает ее к глазам, с напряжением пытаясь понять, что же это такое и как же это оно у него получилось.
- Ну ты как хочешь, а я как Марии в следующий раз в глаза глядеть буду? - рокочет Симеоныч. Он делает толстыми руками легкие пассы, Одихмантьев отшатывается, втыкает рога в ствол ближайшего дерева и начинает бурно изливать излишний алкоголь на газонную траву. Через минуту он поднимает голову, отирает холодный пот со лба и слабым, но трезвым голосом ругается:
- Ну и гад же ты, Слон. Весь кайф обломал.
- Да не уподобится Иной худшим образцам homo vulgaris, - назидательно произносит и сам не слишком трезвый Симеоныч. - Ну ладно, пока. Если сможешь, заскочи завтра в Дозор, мы тебе официальную бумагу выпишем по поводу временного использования твоих очков.
- Ладно-ладно... Пока-пока... Я тебе еще припомню..., - бормочет Одихмантьев, удаляясь в сторону своего дома довольно ровной походкой.
Вот он проходит мимо закрытого киоска, бросает на него взгляд... Антон ощущает слабые колебания пространства, словно кто-то неподалеку воспользовался магией, смотрит вслед Одихмантьеву. Походка Одихмантьева снова пьяная-пьяная.
- С-скотина, - цедит сквозь зубы Симеоныч. - Кстати, траснсфузия жидкостей в желудок - это уже пятый уровень Силы.
- Лох! - кричит издалека Одихмантьев, размахивая конечностями и кривляясь, - Ты еще в тапки сикал, когда я пятый уровень получил... Мне диплом в Москве сам Гесер вручал!
* * *
Гостевая комната Ночного Дозора. Позднее утро. За окнами гудит город. В щели пестрых занавесок проникают солнечные лучи и бродят многочисленными зайчиками по обоям. На огромной двуспальной кровати в одиночестве разметался Антон Городецкий. В комнате душновато и жарковато, витает слабый запах алкоголя.
Высоко под потолком на стене просыпаются деревянные часы, оформленные в виде бревенчатой деревенской избы. Со скрипом отворяются маленькие ставенки, в окошечко вместо кукушки высовывается помятая со сна, нечесаная мордастая тетка в грубой ночной рубашке, длинно и широко зевает, протирает глаза, бросает взгляд вниз, на Антона... В круглых глазах ее вспыхивает ужас. Через мгновение выглядывает она же, завитая, накрашенная, одетая в цветастый сарафан, и, свесившись вниз, громким шепотом считает:
- Раз! Два! Три!... Одиннадцать!
* * *
Антон, шаркая тапочками по линолеуму, бредет по коридору Ночного Дозора. Где-то слышны голоса. Антон заглядывает во все комнаты подряд, они преимущественно безлюдны. В "библиотеке" на полированной крышке стола почему-то лежат грязные автомобильные покрышки, которых вчера не было. В комнате оперативного дежурного за экранами наблюдает незнакомый молодой человек, другой, но чем-то неуловимо похожий на вчерашнего. Он косится на Антона, бурчит "здрасьте" и опять утыкается в экраны. На большинстве экранов вместо городских улиц и площадей почему-то мелькают голубая вода, желтый песок и разнообразные девушки в ярких купальниках.
Антон достигает кабинета, голоса слышны из-за его полуоткрытой двери.
- О! Вот и Антон проснулся! С добрым утром! - смачно и громко приветствует его Симеоныч, развалившийся в кресле посреди кабинета с ворохом газет на коленях. За столом сидит Базиль в очках, спущенных на кончик носа, и что-то быстро пишет шариковой ручкой. Он поднимает глаза, привстает и протягивает Антону руку для рукопожатия.
- Жрать хочешь? - спрашивает Симеоныч. - Иди в столовую, там Таисия Николаевна пожевать кой-чего приготовила. Это... как его... "печено вепрево колено", во!
- Мне бы просто водички, - сиплым голосом отвечает Антон.
- А! Понятно, - Симеоныч щелкает пальцами, и на углу стола возникают несколько темно-коричневых бутылок с "жовто-блакитными" этикетками. "Жигулевское", разумеется. Антон хватает одну из них, безо всякой магии пальцами ловко отдирает крышку и присасывается к горлышку. Небритые щеки равномерно надуваются и опадают, слышны частые гулкие глотки.
- Утренняя пресса, - поясняет Симеоныч, указывая на газеты. - Многие про вчерашний матч пишут. Ну вот, например, некто Сергей Зайцев: "Форвард произвел ударение по мячу, и тот пушечно влетел в левую нижнюю девятку ворот". Ха-ха-ха! "Ударение по мячу"! Хо-хо-хо! "Нижняя девятка"! Хе-хе-хе! "Пушечно влетел"! Клоун, ей Богу! А вот заметка Елены Симпампулькиной: "Матч закончился массовой дракой, в которой приняли участие до двух сотен фанатов противоборствующих команд. Семнадцать человек госпитализированы, из них десять сотрудников милиции. Не обошлось без жертв, но связаны они не с дракой. В подтрибунном туалете стадиона "Металлург" найдено тело нетрезвого гражданина Семецкого, утонувшего в заполненном мочой желобе". Так ему и надо. А вот еще интересная цитата, какой-то Никодим Пронзительный (это явно псевдоним): "Обе команды продемонстрировали отчетливое стремление свести матч к результату, заранее обсуждавшемуся в букмекерских конторах. Остается невыясненным только один вопрос - сколько надо заплатить тренеру и президенту "Крыльев", чтобы эта сумма превысила выгоду от участия в договорном матче, и они покинули, наконец, наш слишком гостеприимный для проходимцев город". Ну и ну! Попался бы мне этот "Пронзительный"... Кто это такой?