Антон смотрит на часы со светящимися стрелками. Прошло три с лишним часа с тех пор, как он начал свое подземное путешествие. Близится вечер.
Антон садится прямо на ступеньки, разворачивает обертку и жует галеты. Потом вонзает зубы в плитку восхитительно сладкого шоколадного батончика. Наконец, запивает этот импровизированный полдник все еще горячим чаем из фляжки-термоса. Магия-магией, но и обычные человеческие силы требуют подкрепления.
* * *
На помощь Симеонычу и "хиппи" прибывает запыленный фургон "Maz" с белой надписью "Трансконтракт" на боку, из него двое в спецовках выгружают лебедку. Вскоре Симеоныч, поместив свое 130-килограммовое седалище в петлю металлического троса, спускается в темноту колодца, поминутно взревывая:
- Антон! Городецкий! Ау! Ты где?
Наверху "грузчики", постанывая от натуги, упираются ногами в пол и стены, пытаясь не упустить рукоятки лебедки. Потом трос теряет натяжение. Симеоныч принимается бродить где-то внизу, в темноте, гремя железом и мерзко ругаясь. Еще через четверть часа снизу раздается трубное:
- Вира помалу!
Симеоныча с трудом вытягивают из колодца сначала при помощи троса, потом за руки. Он вылезает, светя свежей царапиной на лбу, голубые джинсы его испачканы на филейных частях известкой, с белых кроссовок медленно стекает какая-то дурно пахнущая субстанция. Шипя сквозь зубы матерные ругательства, Симеоныч достает телефон и начинает набирать номер офиса Ночного Дозора.
* * *
А Антон, размеренно шевеля ластами, плывет по узкому извилистому каналу, вход в который он обнаружил, обследовав нижние, залитые водой этажи подземного дома. Этот проход - явно изделие не человека, но природных сил. Луч света вязнет в мутной желтизне, навстречу тянутся ленты и жгуты водорослей, бугристые каменные стенки покрыты какой-то липкой гадостью. Иногда стены сдвигаются в узкую щель, так что приходится пробираться, лежа на боку и отчаянно работая локтями и коленями. Антон вполне обоснованно предполагает, что рано или поздно стены сомкнутся окончательно. Что и как делать в этом случае, он старается не думать.
* * *
Базиль стоит на балконе, смотрит на город сквозь Сумрак. Фон негативных эмоций, в общем, почти обычен. То там, то здесь всплывают над улицами, дворами и скверами жиденькие воронки негативных эмоций, чтобы тут же съежиться и угаснуть. Где-то плачет, никак не хочет успокоиться младенец. Чья-то собака нагадила посреди комнаты и развезла "это" задницей по скользкому паркету всей квартиры. В каком-то автобусе кондуктриса безуспешно орет на стайку пацанов, нагло ржущих ей в лицо и демонстрирующих свои пустые карманы. На какой-то лавочке съежился и дрожит от холода и ужаса посреди жаркого солнечного дня наркоман, ощущая наступление ломки. На какой-то улице влюбленная девчонка с размаху швыряет об асфальт свой мобильный телефон, по которому ей только что нагрубил объект ее воздыханий. Все как везде, и все как всегда.
Что-то будет через час-другой, когда люди придут с работы, усядутся перед телевизорами и узнают еще одну неприятную новость?
* * *
На счастье Антона, потолок узкой каменной "кишки" вдруг начинает повышаться, и вскоре световой луч перестает достигать его. Мгновенный укол недоумения: что там? Выход? Куда? На дно волжского фарватера? Но нет, это все еще пещера. Антон пытается встать на четвереньки, и ему это удается. Следующие несколько десятков метров он преодолевает "гусиным шагом", придерживаясь за осклизлые стенки, потом поднимается во весь рост и идет, постоянно оскальзываясь, по пояс в воде. Уже можно содрать с лица резиновую маску с заляпанными очками, уже можно дышать спертым сырым воздухом.
И вдруг... Тихо, на уровне шепота:
- Ооо! Ууу! Ооо! Ууу!
Все в точности так же, как в не слишком серьезных фантазиях, посетивших Антона несколько часов назад.
- Ооо! Ууу! Ооо! Ууу!
Антон ощущает, как волосы шевелятся у него на голове.
* * *
Оставив волосатого оперативника наблюдать за люком, Симеоныч на фургончике возвращается в офис Ночного Дозора.
Дежурный сообщает, что Базиль заперся в кабинете и не отвечает на стук, но слышно, как он там ходит и вздыхает.
Еще новость: возле других входов в подземелье на разных концах города наблюдается активность Темных. Но их, видимо, интересуют не подземелье, а непонятное поведение Светлых оперативников. Темные шляются неподалеку, дружелюбно просят прикурить, пытаются завязать разговор.
Симеоныч дает команду:
- Сообщите оперативникам, что на общие темы разговоры вести можно. Но вопросы, касающиеся подземелий и Тугарина Змея, следует тщательно избегать.
Потом он направляется к кабинету и, громко кашлянув, проходит сквозь дверь.
* * *
Если человек не боится опасности, то он не смельчак, он идиот. Смельчак боится, но все равно делает то, что должен.
Антон, погрузившись в Сумрак и, до предела напрягая магическую защиту, продолжает движение. Он осторожно ступая, движется по сводчатому гроту, словно вырубленному в гигантском куске изумруда - так изнутри, из Сумрака выглядит абсолютно темная, грязная подземная щель . Воды под ногами все меньше и меньше. Странно, но на неровных стенах, которых никогда не касалась человеческая рука, то там, то здесь попадаются клочья сизого мха - жителя Сумрака, питающегося человеческими эмоциями. Откуда здесь люди?
- Ооо! Ууу! Ооо! Ууу!
Звук, так напугавший его, все усиливается. Чем ближе источник звука, тем все труднее отделаться от ощущения, что это не сонное дыхание гигантского существа, но хор человеческих голосов.
- Ооо! Ууу! Ооо! Ууу!
И вдруг что-то хрустит у Антона под ногами. Слава Богу и Гесеру, хрустит только в Сумраке. Антон останавливается и опускает глаза.
Дежавю. Он видит не футбольный мяч, но человеческий череп, похожий на огромное треснувшее яйцо.
* * *
Чёрный во-орон,
Чтой ты вьё-осся
Над моё-ою головой...
Ты добы-ычи
Не добьё-осся -
Чёрный ворон,
Я не твой!
* * *
Симеоныч и Базиль сидят за столом, заставленным огромными бутылями с какой-то мутной жидкостью. Симеоныч двумя толстыми пальцами достает из трехлитровой банки соленые огурцы, другой рукой колупает толстокорую дымящуюся картошку, сваренную в мундире. В глиняном блюде перед ним крупные ломти ноздреватого ржаного хлеба.
Базиль, подперев наклоненную голову кулаком, и пуская при этом лысиной зайчиков по стенам, мычит себе под нос какую-то тоскливую песню.
- В чем преимущество Иного перед обычными людьми, - бурчит Слон, - так это возможность напиться даже во время жаркого боя. Верно, Иваныч?
* * *
Чем дальше идет Антон, тем чаще встречаются ему расколотые черепа, сломанные берцовые кости, раздавленные грудные клетки. Кости лежат в этом месте давно, но при прикосновении не рассыпаются в прах. С потолка капает вода и, подняв голову, Антон видит, что весь потолок истыкан остриями известковых "сосулек" - сталактитов. Все понятно, - кости так прочны потому, что покрыты тонким слоем известкового налета.
Что за гигантский монстр пожрал этих бедняг несколько десятков лет назад, обсосал косточки и выплюнул их?
- Ооо!!! Ууу!!! Ооо!!! Ууу!!!
Через несколько десятков шагов кости уже устилают весь проход, непрерывно хрустя под ногами. А дальше - там, где грот расширяется, - человеческие останки навалены огромной беспорядочной кучей, напоминая картину художника Верещагина "Апофеоз войны". Везде видны торчащие плечи и бедра, переломанные хребты, распавшиеся кисти и ступни, пустые глазницы, оскаленные в последнем немом крике щербатые рты. Здесь погибли по крайней мере несколько сотен человек!