— Но, зачем такие сложности! — воскликнула она.
Хэнк поднял ладонь, призывая послушать внимательно.
— Фируз! Это техника безопасности. Если там малая боевая субмарина, то от грузового пояса сработает индукционный сенсор металла, а от прожектора — фото-сенсор. А если ничего подобного на мне нет, то для их сенсоров я просто морское млекопитающее.
— Хэнк, — тихо сказала она, — давай, ты будешь очень-очень осторожен.
— Да. Очень-очень, — ответил он, махнул ладонью, и тихо соскользнул за борт. Бульк…
…Его действительно можно было принять за экзотическое морское животное, которое преследует стайку рыб. Он и сам чувствовал себя исконным обитателем верхнего слоя гидросферы. Сейчас, по мере того, как он уходил вниз, менялась цветовая гамма. Вот исчезли красные и желтые тона, и картинка стала монотонно-аквамариновой. А вот и зеленый цвет начал исчезать, и вокруг наступила лунная ночь. Только вместо луны тут светило будто бы фосфоресцирующее небо высоко над головой. Вот и дно — как будто горная долина, выше снеговой линии. При слабом монохромном освещении найти тут чужеродный объект было бы крайне сложно — но у Хэнка был с собой индукционный сенсор, и сейчас светящаяся стрелка уверенно указывала на массивный кусок металла.
И все же Хэнку понадобилась несколько минут, чтобы найти эту штуку. Вот оно: чуть потускневшее длинное цилиндрическое тело с конусом-обтекателем с одного торца и конструкцией из гребного винта и рулей-стабилизаторов — с другого. Это была точно не субмарина. Это была торпеда, но вместо общепринятого стандарта (6 метров в длину и полметра в диаметре) у этой штуки была длина 24 и диаметр полтора. Хэнк определил габариты точно — по лазерному дальномеру, и снял клип на видео-камеру. Правда, при имеющемся освещении даже на максимальной чувствительности получилось не очень качественно, но наверняка достаточно, чтобы идентифицировать странную торпеду. В холодной сумеречной глубине больше нечего было делать, и Хэнк поплыл вверх…
…Уф!
После очень глубокого погружения так здорово увидеть солнце!
Но, не время для релаксации.
На борту Хэнк сразу отправил на фрегат «Пасадена» рапорт с видео-файлом.
А Фируз предельно быстро притащила термос с горячим сладким чаем.
— Спасибо! — сказал Хэнк, — Это то, что надо. Я как раз хотел попросить…
— Я догадалась, — ответила она, — потому что ты вынырнул не зеленый, а почти синий.
— Зеленый я, конечно, красивее, — пошутил он, сделал несколько глотков чая, а затем проинформировал, — никто не угадал, что там. Парни с «Пасадены» думали, что это современная иранская малая субмарина. Есть такие 80-футовые штуки, класс «Yono» производства Северной Кореи. Их поставляют в Иран, в частности. А я думал, что это японская «Ko-hyoteki» времен Второй мировой войны. Их много лежит на дне. Но, тут совсем другая игрушка. Какая-то загадка. Может, ребята на «Пасадене» разберутся.
— Загадка… — задумчиво отозвалась юная оманка, — …А скажи, там внизу красиво?
— По-своему, да. Похоже на высокогорную долину в лунную ночь. А знаешь что?
— Что? — спросила она.
— Мы, — объявил Хэнк, — назовем этот круг подводного ландшафта Долиной Фируз.
— Но почему моим именем, а не твоим? Ведь это ты открыл там долину.
— Да, открыл я, и могу назвать, как хочу. Я хочу назвать в честь тебя. Ну, как?
— Хорошо, — она улыбнулась, — если ты так хочешь, то пусть это будет Долина Фируз.
Тем временем, офицеры на фрегате «Пасадена» столпились около настенного экрана, отображавшего находку Хэнка. Ни в одном из современных справочников такого не нашлось. Тогда в ход пошли все материалы, доступные в Интернет. И — удача! Есть идентификация! Достаточно четкая, хотя пока необъяснимая. И (немедленно решил кавторанг Кассиди) исследование таких «сюрпризов» не входит в задачу экспедиции. Последовал длинный непростой разговор с начальством, по итогам которого возникли новые вводные, и поэтому кэптри Санчес на вертолете полетел к швертботу «Сталкер», чтобы оговорить с Хэнком сложившуюся ситуацию. Пока это происходило, «Сталкер» успел уйти на 30 миль к югу, и лег в дрейф над долиной Шлагвальд, между Тиролем и Лихтенштейном (да-да, топонимы для зоны экспедиции были взяты с карты Альп).
Поисково-спасательная «вертушка» за 20 минут преодолела расстояние, разделявшее боевой фрегат и крейсерский швертбот, и приводнилась на амфибийное шасси. Пилот, уточнив, что от него требуется подождать час-другой, включил бортовой компьютер в режим приема Sat-TV и стал смотреть online трансляцию бейсбольного матча. Санчес оставил его за этим вдумчивым занятием, и переехал с помощью маленькой надувной лодочки на швертбот. Там на площадке кормы в несложной печке из примуса и сетки запекалась тушка двухфутового тунца.
— Присоединяйся, Фил, — без церемоний поприветствовал его Хэнк Завоеватель.
— С удовольствием, — сказал кэптри, и уселся на один из пластиковых ящиков, кажется, заменявших стулья на этом спонтанном пикнике.
— Пиво, ром, кофе, чай? — предложила на выбор Фируз Нургази.
— Чай, если это не трудно.
— Это проще всего, — она мгновенно протянула ему кружку чая, налитого из термоса.
— Спасибо… — он слегка поклонился ей, а потом вопросительно посмотрел на Хэнка.
— Выкладывай, Фил, — сказал тот, — у меня от боцмана нет секретов по работе.
— Ладно, если так, — согласился Санчес, — ты знаешь советские торпеды Т-15?
— Впервые слышу.
— Я так и думал. Такие торпеды создавались в 1950-е годы, для самых ранних атомных субмарин проекта-627. Проект был переходным, он малоизвестен. Похожие, но сильно продвинутые субмарины на вооружении ВМФ Китая называются тип-093 «Шань». На интервале между войной в Корее и Карибским кризисом, у обоих блоков были крайне жесткие разработки первого ядерного удара. И, у Хрущева был план торпедной атаки мегаполисов нашего восточного побережья специальной торпедой Т-15, один в один похожей на ту штуку, которую ты сфотографировал сегодня.
— Надо же. А какой ТЭ заряда был у этой Т-15?
— Сто мегатонн, — ответил кэптри.
— Сто килотонн, наверное, — попытался поправить Хэнк.
— Нет, — кэптри покрутил головой, — именно сто мегатонн.
— Cluster-fuck, — озадаченно произнес «вождь акваноидов».
На несколько секунд наступила тишина. Потом, Фируз Нургази, раскладывая тунца по бумажным тарелкам, спросила:
— Это сколько примерно в понятных величинах?
— Как бы сказать? — отозвался Хэнк, — Например, это восемь тысяч Хиросимских бомб.
— Мне это не нравится, надо смыться подальше, — рассудительно заявила оманка.
— Да, — Хэнк кивнул, — знаешь, Фил, моя боцман права. Если какой-то психопат сделал римейк этой советской игрушки, то мог и зарядить. Нашему народу это не нравится.
— Скорее всего, это макет, без заряда, — уточнил Фил Санчес, — судя по твоим фото, эту торпеду отстрелили в ходе военных маневров, но у нее не сработал самоликвидатор и, выработав все топливо, она упала на дно.
— В ходе чьих маневров? Пакистанских? — спокойно спросил Хэнк, жуя кусочек тунца.
— М-м… Почему ты думаешь, что пакистанских?
— Ну, в прессе пишут, что Индия — Пакистан это как США — СССР в середине XX века.
— По здравому смыслу так, — признал Санчес, — но пока авторство не установлено, а эта история передана на контроль в штаб экстренных ситуаций из начальства Седьмого и Пятого флотов. Эту долбанную Т-15 будут поднимать. Неофициально вводится радиус безопасности сто морских миль, а мы на декаду приостанавливаем работу экспедиции.
Хэнк понимающе покивал головой.
— Я так и думал, что будут нежданные каникулы. Но, ты же не для того прилетел, чтобы рассказать мне исторический триллер про торпеду Хрущева и порадовать каникулами. Проще было по телефону сообщить о каникулах, а про торпеду не говорить вовсе.
— Да, ты прав. Но офицеры штаба экстренных ситуаций хотели бы с тобой встретиться.
— Тогда понятно. Я могу предложить вариант: остров Родригес. Для нас ветер удачный, чтобы идти на юг. Остров симпатичный, как раз на краю экспедиционной зоны. Там в Пуэнте-Гуэле есть новый отель, и несколько вполне достойных баров.