— Просто я ненавижу McDonalds, — честно признала Елена.
— McDonalds, это вредители, — согласилась Анита, — но отходы их деятельности могут принести нам кучу денег и славу величайших экологов королевства. McDonalds будет платить, чтобы мы забирали у него это дерьмо, которое для нас — готовое топливо.
— ОК, — Елена подмигнула подруге, встала и включила кофеварку-автомат, — это очень продуктивная идея, но пусть лучше тут будет запах свежего кофе, чем этого топлива.
— Поддерживаю, — согласилась бывшая сварщица с верфи, а ныне топ-менеджер клуба.
— Так, Анита! А теперь, пожалуйста, объясни вкратце про эту штуку.
— Ну это сфероторный мотор Эпира Шпеера. Он может жрать топливо с мелкой грязью, которую не отсечь обычным фильтром. Вот, жрет отработанное масло из фритюрницы. Завтра мы поставим его на одну из наших тачек, и посмотрим. Ну, ты поняла.
Елена кивнула, поставила на стол две чашки, и налила только что сварившийся кофе, и поинтересовалась:
— Эпир Шпеер, это хиппи который живет на барже и к которому ты бегаешь трахаться?
— Нет! — Анита погрозила пальцем, — Ты путаешь! Трахаться мне никуда бегать не надо, потому что у меня тут под рукой четыре механика-суринамца. Ну, ты поняла.
— Четыре — это как-то слишком, на мой взгляд, — заметила Елена, прихлебывая кофе.
— Как правило, — уточнила Анита, — в произвольный момент, только двое свободны.
— Двое это нормально, — согласилась Елена, — а что тогда Шпеер?
— Эпир Шпеер, это для души, — проникновенно произнесла бывшая сварщица с верфи, а несколькими секундами позже, добавила, — конечно, я с ним тоже трахаюсь, но так, для оживления разговора. Прикинь: у Эпира главное — мозг и руки, а хер у него обычный.
— Ого, Анита! Тебе надо попробовать сочинять женские эротические романы!
Бывшая сварщица залпом выпила кофе, и с сомнением покачала головой.
— Пробовать-то можно, но я больше практик. Ну, ты поняла.
— Ты практик, — согласилась Елена, и спросила, — а этот мотор, как его…
— …Сфероторный, — подсказала Анита.
— Да. Этот сфероторный мотор можно производить серийно, и если да, то где?
— Все здесь, — ответила Анита и протянула Елене флеш-карту в футлярчике с рисунком сердечка, — посмотришь на досуге, чем раньше, тем лучше. А сейчас глянь на монитор «волчьего глаза» у двери. Похоже, твой летчик-недолетчик пришел. Кнопку звонка не может найти. Весь в думах, значит. Он собирается грузить твой мозг всяким трэшем, я точно говорю. Осторожнее с ним, ты поняла?
— Я не вчера родилась, сама вижу.
— Вот и хорошо! — тут Анита хлопнула подругу по плечу, — А чисто для секса он на вид годится. Так что приглашай его в «Логово Уленшпигеля», а дальше… Ну, ты поняла.
Данный ресторанчик не имел отношения к Тилю Уленшпигелю — фольклорному герою Нидерландов. Но, он имел явное сходство с логовом, поскольку размещался в бывшем противоатомном бомбоубежище, построенном в 1960-х, а через полвека проданном за ненадобностью в частные руки. Теперь бетонные коридоры и казармы были оклеены местами — спектрально-сверкающим пластиком, а местами — фотообоями с картинками парусников и тюльпанов. А над столиками висели старые керосиновые лампы, правда, переделанные в электрические.
— Не тормози, Олаф! — весело посоветовала Елена и, схватив за руку бывшего летчика-миротворца, усадила его за столик, — Давай, рассказывай уже! Как ты?
— Уф… — отозвался он, слегка растерявшись, — …Даже не знаю, с чего начать.
— Если хочешь, начни с исчезнувшего обручального кольца, — предложила она, — ты не переодел его на левую руку, а снял совсем, так что напрашиваются версии…
Олаф Тюрборг нахмурился и проворчал.
— Правильно напрашиваются. Семья, дом, все это исчезло. Хочешь знать больше?
— Да, если ты хочешь рассказывать.
— Ладно, — он вздохнул, — ты помнишь: я думал, что вот, заработаю кучу денег, а потом вернусь, и буду жить дома, на все крупные покупки хватит, и с ипотечным кредитом рассчитаться тоже хватит, а работать я буду где-нибудь инструктором, либо сезонным пилотом аграрной авиации, так, не напрягаясь. Главное ведь, это дом, жена, дети…
— Олаф, не обижайся, но ты консервативный идеалист.
— Черт… — буркнул он, — …Ты мне это говорила еще в Уганде, а я думал: вот, нахальная девчонка, вчера только из школы, а уже пытается учить взрослого дядьку, как жить.
— Да, Олаф. Я действительно была нахальная девчонка, вчера только из школы. Но, это неважно в данном вопросе. Просто, у женщины, даже у маленькой, своя интуиция.
— Тогда, Елена, скажи мне сама, что произошло с моей семьей.
— Ничего, — ответила она, — с твоей семьей ничего не произошло, поскольку семьи у тебя просто не было. Ты надел кольцо на палец некой девчонке. Ты думал, что, выражаясь в терминах золотоискателей, застолбил ее на будущее. А затем, ты набрал кредитов, стал собственником домохозяйства, и полетел зарабатывать на возврат этих кредитов. Тебе казалось, что твоя жена, которая дома, это робот для ведения бытовой экономики.
— Нет, уж не так все-таки! — возразил датчанин.
Елена вздохнула, сказала несколько слов подошедшему официанту (она знала меню в «Логове Уленшпигеля» почти наизусть), и, еще раз вздохнув, ответила Олафу:
— Конечно, не совсем так. Ты раз в неделю сочинял жене письма, как ты ее любишь. В среднем на сто знаков, примерно как SMS…
— Но, — перебил Олаф, — она отвечала, что любит меня, и когда я приезжал в отпуск…
— …Три раза в год, — в свою очередь перебила Елена, — я помню, ты сам говорил. Твои военные отпуска были трижды в год по декаде. То, что с тобой произошло настолько типично, что в юридической практике есть сленговый термин «дело жены моряка». Я объясняю: умная практичная девушка выходит замуж за призрак, покупающий дом, и присылающий кучу денег. Раз в сто дней призрак материализуется, и хочет секса. Это забавно, ты не находишь? Вижу, ты не находишь. Ладно, идем дальше. Через пять лет призрак материализуется совсем, и тогда надо позвать экзорциста… Точнее, обычного адвоката по семейным делам, он скажет: «Абракадабра! Крибле, крабле, бумс, бля» — и призрак исчезнет, как утренний туман под лучами солнца — выражаясь поэтически.
Олаф Тюрборг несильно, но резко хлопнул ладонью по столу.
— Нет! Мы обошлись без адвоката. Я слишком себя уважаю, чтобы влипать в судебные дрязги, и публично дискутировать, кто с кем и как. Так что — тихий развод с разделом имущества по взаимному согласию. Я вывез свое барахло, и поступил в гражданскую полярную авиацию, в компанию «Arctum SBA». Авиа-отряд, работающий за полярным кругом, всегда испытывает дефицит летного состава. Там хорошо платят, а заполярная обстановка помогает отвлечься от прошлого.
— Ясно, — Елена Оффенбах улыбнулась, — я не зря говорила: ты, Олаф — рыцарь неба.
— При чем тут рыцарь? — проворчал он.
— Это понятно: ты не стал претендовать на половину домохозяйства, которая бы точно досталась тебе по судебному решению. Ты все отдал даме сердца, и поскакал вдаль по дороге доблести, с высоко поднятым копьем, и пустыми карманами.
— Ты считаешь это смешным? — чуть агрессивно спросил бывший пилот-миротворец.
— Я, — сказала Елена, — считаю это прекрасным, но негодным для буржуазного брака.
— Знаешь, что… — он задумался, формулируя мысль… — …Я понял, что ты сказала, но я абсолютно не согласен. Нельзя переводить отношения между мужчиной и женщиной в плоскость денег и адвокатских уловок.
— Знаешь, Олаф, ты своей филиппикой как раз подтвердил то, что я сказала. Ладно, не принимай это слишком всерьез. Лучше расскажи: как ты там, в полярной авиации?
Тут, очень кстати, официант притащил жратву, и два высоких стакана флип-коктейля «Ядерная зима» (фирменного, тематического: противоатомное бомбоубежище все же). Рассказы о буднях и праздниках датской полярной авиации, летающей по всему северу Атлантики — до крошечного гренландского островка Кофе-Клуб, всего в 400 милях от Северного полюса. Не то, чтобы пилот Олаф Тюрборг был талантливым рассказчиком. Просто, он хорошо знал тему, и умел четко и быстро передать словами главные детали обстановки. При достаточной фантазии, слушатель мог, как наяву представить себе те жутковатые ВПП на морских платформах или на ледяных равнинах, которые служили точками привязки для экспедиций геологов или для вахтенных команд нефтяников…