…К моменту, когда ужин подошел к точке чая и десерта, Олаф вдруг сообразил, что в течение последнего часа говорит, практически только он, а Елена лишь выражает свое восхищение короткими репликами. Это показалось ему не совсем правильным.
— Слушай, что мы все обо мне? Ты тоже расскажи что-нибудь.
— Что, например? — спросила Елена.
— Елена, выбери сама, ладно?
— Ладно, — откликнулась она, — вот, снова я побывала в Уганде. Ты же знаешь, Энтеббе — хороший международный аэропорт. Оттуда есть удобные стыковки на индо-океанское направление. Так вот, мне захотелось задержаться в Уганде, и съездить в Роукунгири.
— Что, правда? — переспросил Олаф.
— Да, правда, — тут Елена мечтательно улыбнулась, — меня встречал лично генерал Кисе Кифефе. Ты помнишь: теневая армия Кифефе, от которой мы, как считалось, охраняли алмазный рудник Нтунгамо, легально разрабатываемый концессией «Zairian-De-Brice».
— Ты встречалась с Кисе Кифефе?
— Да, а что? Согласно пакту национального согласия, он теперь глава «Партии Тутси» в парламенте и, кстати, именно Кисе Кифефе контролирует рудник Нтунгамо.
Олаф Тюрборг вздохнул и пожал плечами.
— Политика…
— Коррупция, — ответила Елена Оффенбах, — знаешь, ведь Кифефе всегда контролировал Нтунгамо, и когда мы там были — тоже. А тот международный договор правительства о концессии «Zairian-De-Brice» был нужен просто, чтобы получить деньги по программе страхования политических рисков. А мы там торчали, как клоуны в голубых касках.
— Ты не шутишь? — спросил датчанин.
— Я не шучу. А вот генерал Кисе шутил и очень смеялся, объясняя мне, как все было на самом деле. Он сказал: «Мы сделали хороший бизнес, больше, чем на самих алмазах, и несправедливо, что ребята в голубых касках ничего из этого не получили. У-у!».
Это «у-у» Елена произнесла очень артистично, на манер настоящих банту. Олаф снова пожал плечами и заметил:
— Это было бы запредельное безобразие. Ты что, поверила генералу Кисе Кифефе?
— Конечно, нет. Я просто посмеялась вместе с ним, а потом залезла в Интернет и нашла протоколы слушаний в Европарламенте по вопросу стабилизационного кредита, почти беспроцентного, для страховой группы «Insafin», оказавшейся на грани банкротства по причине дестабилизации политической обстановки в зоне Конго — Уганда — Руанда. Не соврал, выходит, генерал Кисе Кифефе. Вот для чего мы там торчали, и попадали под обстрелы каких-то неопознанных бандитов, и вот для чего у нас дома опять повысили акцизы на бензин. Эти-то денежки и пошли через бюджет туда. Такая вот история, сэр рыцарь. Ладно, не надо хмуриться. Лучше угадай: что я еще видела в Роукунгири?
— М-м… Как-то ничего не приходит в голову… И что же?
— Я видела грунтовую ВПП на краю леса Бвинди. Оттуда снова, как было до конфликта, летают местные фанеропланы, катают туристов в национальный парк. Я зашла в домик дядьки с именем из дюжины слогов, которого все называют просто Джо. Он, правда, не вспомнил меня — много всяких таких ходит. Джо налил мне кувшин фруктового вина, и конечно, не нашел сдачи. Я помнила эту его манеру, так что специально дала бумажку пятьсот евро. По-моему, его развеселило, что белые стали еще большими идиотами.
На лице Олафа Тюрборга отразилась что-то вроде сконфуженной неловкости.
— Слушай, Елена… Так иногда получается в жизни… Я не знаю как объяснить.
— Никак, — ответила она, — все ясно без объяснений. На твоем Пегасе сдох бензонасос, ты завис на нашем полевом аэродроме до привоза запчастей, а тут местный Джо с вином и голландская девушка с сиськами. Есть дело для реального летчика. Это нормально.
— Э… — тут Олаф замялся и почесал в затылке — …Но, раз ты это вспомнила, и даже туда приехала посмотреть снова, то… Наверное я как-то не очень правильно поступил…
— У тебя фейковый стиль психоанализа, — сообщила Елена, — ты опираешься на образцы драматических телесериалов, и поэтому видишь не те мотивы.
— Я тебя не понял, — признался он.
— Это же просто, Олаф! Я приехала на полевой аэродром в Роукунгири не для того, чтобы декламировать печальные декадентские стихи, а чтобы вспомнить, как было классно. Ты вплетен в мои воспоминаний о миссии в Уганде. Вместе с Джо, с фруктовым вином, и с чудесной луной. Ты помнишь, луна неделю подряд была оранжевой, и Джо говорил, что раньше никогда так не было и, это не спроста. И вид у Джо был такой загадочный…
— Э… — бывший летчик-миротворец вздохнул, — …Да, было классно. И я потом много раз думал, что, если бы дальше что-то сложилась иначе, то, может быть…
Тут Елена прервала его рассуждения, сильно хлопнув по плечу.
— Улыбнись, Олаф! И не наклеивай на красивую картину лишние комментарии. Жизнь сложилась так, а не иначе. Эти два человека на полевом аэродроме в Роукунгири — уже история, и существуют отдельно от нас, сегодняшних. Они будут там вечно, а мы — мы продолжаем жить в потоке времени. Так ты улыбнешься, или как?
— Да, — Тюрборг сделал над собой усилие, и улыбнулся (хотя, не очень убедительно).
— Так уже лучше, — оценила Елена, — а теперь шепни, что побудило тебя приехать?
— Видишь ли, все очень непросто, — пробурчал он.
— Вижу. Давай начнем с более простого вопроса: кто те два субъекта, которые вместе с тобой гуляли по ярмарке, и попали на записи видео-камер слежения?
Олаф Тюрборг помолчал минуту, обдумал ситуацию, и решил изложить все, начиная с момента, когда в мае дирекция «Arctum SBA» неожиданно перевела его в департамент активного маркетинга, к генеральному советнику Расмусу Мунку. Этот рассказ занял полтора часа, но Елена выслушала его с неослабевающим вниманием, делая короткие пометки в открытом файле на своем палмтопе.
По завершении истории, она вынесла своеобразный вердикт:
— Ну, что ж, Олаф. Кто первый пришел, того и танкер, как говорят в Сомали.
— В смысле? — не понял бывший летчик-миротворец.
— В смысле, — пояснила Елена, — есть список компаний и команд, пригодных для проекта «Futureef-Interstellar». Компания «Arctum SBA» туда включена. И команда «Copenhagen Suborbitals» тоже туда включена. То, что уже есть готовый тандем из этой авиационной компании и любительской команды по космическим стартам — упрощает выбор. Я уже отправила файл с конспектом нашего разговора референту «Futureef-Interstellar». Ждем ответа. Это будет недолго. Я думаю, мы как раз успеем выпить еще по чашке чая.
Бывший летчик-миротворец задумчиво пронаблюдал, как она наливает чай в его чашку, подождал немного, не скажет ли она что-либо еще и, не дождавшись, спросил:
— Елена, а зачем нужен весь этот цирк-шапито?
— Олаф, а зачем нужен любой проект исследования космоса?
— Как — зачем? Узнать что-то про другие планеты. Для начала — про Луну.
— Узнали про Луну! — сказала Елена, — Полвека назад даже высадились на ней. И что?
— Что? — переспросил он, и напряг память, стараясь вспомнить что-то об этом, но, увы: никаких содержательных последствий шести высадок людей на Луну не вспомнил.
— Видишь, Олаф: результат — ноль. А у проекта «Futureef-Interstellar» будет результат.
— Какой результат? — быстро спросил он.
— Яркий, конструктивный, — ответила она, — извини, более детально говорить не могу.
— Черт… По-моему, меня держат за болвана.
— Олаф, а в ходе миротворческих миссий тебя за кого держали?
— Черт! Это же другое дело!!!
— Правда? — тут Елена артистически-удивленно подняла брови, — А в чем разница?
— Черт! — снова буркнул Тюрборг, пытаясь в уме сформулировать причины, по которым правительство может держать исполнителя за болвана, а частное предприятие — нет.
Решить эту политико-философскую задачу он не успел, поскольку ситуация перешла в новую фазу. Елена прочла что-то с экрана палмтопа, набрала текст ответа, и объявила: