— Сван, я поняла, но мы же обсуждаем реальность, а не глючное лапландское кино.
— Которую реальность? — ехидно спросил он, и извлек из кармана манильскую сигару, напоминая, таким образом, о философской беседе в сингапурском саду кактусов.
— Fucking HUY… — растерянно прошептала Елена.
— То-то же, — удовлетворенно заключил Сван Хирд, и щелкнул зажигалкой.
Гарри Лессер (aka Эрл Рассел) трижды хлопнул в ладоши.
— Кроме шуток, Сван, ты меня сейчас интеллектуально поразил.
— Меня тоже, — добавила Кэтти, — я не представляла, что можно вот так догадаться.
— Что-что? — гало-рок музыкант от удивления чуть не выронил только что прикуренную сигару, — Неужели вы хотите использовать «Железное небо» в этой афере?
— Не мы, — ответила она, — а итало-германские сетевые неофашисты. Видишь ли, в сети существуют интуитивные правила раскрутки темы. Одно из правил гласит: любая тема должна получить альтернативное нелегально-политическое толкование.
— Значит, — предположила Елена, — за сетевых неофашистов тоже играет ваша команда.
— Все может быть, — загадочно сообщила Кэтти, и повернулась к Гарри-Эрлу, — мы тебя перебили, кажется.
— Все ОК, — ответил он, — я продолжу. Идея невидимой базы на обратной стороне Луны, стартового стола для ядерных ракет, придумана Вернером фон Брауном. Далее, после войны, группа фон Брауна была тайно растащена по лагерям государств-победителей, поэтому идея «Zuletzt Vergeltung» проникла в генеральные штабы США и СССР. Это исторический факт, соответствующие документы рассекречены в начале нашего века. Неясным остался вопрос: а что из этого, все же, реализовалось в ходе Лунной гонки?
За столом возникла пауза — что-то вроде минуты тишины. Потом Елена спросила:
— Ты хочешь сказать: что-то такое могло быть реализовано в годы Холодной войны?
— Я хочу сказать, — ответил Гарри-Эрл, — что ответа на твой вопрос нет ни у кого. Такой парадокс: уровни секретности форвардных ракетно-ядерных разработок оказались так запутаны, что после фрагментации КГБ СССР в 1991-м и реформы US CIA в 2004-м, к некоторым топ-секретным материалам получили доступ все, кому не лень, а к другим материалам доступ исчез даже у тех, кому поручены эти секретные направления.
— Минутку… — Елена подняла ладони над столом, — …Ты хочешь сказать, что какие-то массивы топ-секретной информации просто утрачены?
— Нет, я даже не это хочу сказать. Сейчас попробую найти четкую формулировку. Вот, приблизительно, так: я хочу сказать, что сейчас никто не может быть уверен в полноте информации о разработках такого рода. И верхушка опасается, что в архивных недрах компьютеров NASA лежит нечто неизвестное, замаскированное легендами прикрытия, специальной дезинформацией, дающей, будто бы, достоверные, но ложные ответы по некоторым ракетно-космическим и ядерных разработкам Золотых десятилетий.
— Звездец вообще, как ты сейчас сказал… — с ноткой восторга прошептал Сван Хирд.
— Я старался, — скромно ответил Гарри-Эрл.
Елена Оффенбах посмотрела на свои ладони и похлопала ими по столу.
— Может, я туплю, но мне непонятно, о каком фантастически-красивом проекте речь.
— Мы, — сказала Кэтти, — хотим посеять неуверенность в том, что миссия Аполлон-20 действительно была отменена, и не отправлялась к Луне в 1976 году, чтобы возникла неуверенность в не существовании Башни Рутледжа.
— Неуверенность в не существовании… — эхом отозвался Сван, — …Это самый сложный философский вопрос, вообще. И что дальше?
— Дальше, зажечь факел новой Лунной гонки! Гонки за обладание Башней Рутледжа!
— Стоп! — возразила Елена, — Ведь никакой Башни Рутледжа нет!
— Нет, но будет, — лаконично ответил Гарри-Эрл.
Кэтти Бейкер дружески похлопала удивленную Елену по плечу, и пояснила:
— Все просто. Тот, чья экспедиция первой доберется до этой точки у моря Мечты, сразу объявит башню Рутледжа своей собственностью, по праву находки. Было бы ужасной глупостью сказать, что башни там нет, ведь тогда экспедиция покажется напрасной. А, объявив, что башня существует, можно здорово усилить свое политическое влияние. У хозяина загадочных технологий неизвестной цивилизации будет особый ореол силы.
— Дутый ореол, — буркнула Елена.
— А у кого нынче ореол не дутый? — иронично полюбопытствовала Кэтти.
— Разумеется, — перехватил эстафету Гарри-Эрл, — тот, кто завладеет Башней Рутледжа, должен быстро создать там нечто, соответствующее тем общественным ожиданиям, о которых давно позаботились НФ-режиссеры Голливуда. Какие-то видео-клипы будут, вероятно, создаваться как раз по методам Голливуда, но что-то придется делать там, у берега моря Мечты на Луне, иначе невозможно обеспечить достоверность фильма. И, начнется гонка за лидером. Вполне реальная, объективная новая космическая гонка.
— …Основанная на жульничестве, — буркнула Елена, — это еще, если у вас получится.
— Почему нет? — молодой бизнесмен-янки изобразил нарочито-наглую улыбку, которая свойственна американским проповедникам и коммивояжерам, — У нас хорошие шансы, поскольку мы забрались на плечи к таким титанам жульничества, как президент Дуайт Эйзенхауэр и глава ФБР Эдгар Гувер. Это они сотворили мем UFO, или «инопланетная летающая тарелка», чтобы сверхдорогая космическая программа получила поддержку электората. Через выдуманные UFO мир получил Золотые десятилетия астронавтики!
Сван Хирд снова провел пятерней по своей шевелюре, и поинтересовался:
— Слушайте, а что здесь проходил маршрут Френсиса Дрейка, это тоже жульничество?
— А с чего ты взял, — спросила Кэтти, — будто кто-то утверждает, что Дрейк был здесь?
— Ну, вроде, это говорил менеджер фирмы UHU, нашего туроператора. Разве не так?
— Не совсем. Здесь Дрейк не был, но завтра мы летим в экспедицию: три супер-вулкана апокалипсиса. Дрейк проходил между двумя из них: Кракатау и Тамбора.
— Ну, круто! Мы, конечно, участвуем! Да, Елена?
— Да, — согласилась она, подумав про себя: «экспедиция точно будет с сюрпризом».
*55. Динозавры в атмосфере и в космосе
Есть мнение, что концерн «Bombards» безобразно заряжает цены на свои товары (от квадроциклов до самолетов). Возможно — это черный PR конкурентов, но Жозефина Тиктаалаак (для своих — просто Тиктак), сейчас занимавшая кресло второго пилота 8-местного турбореактивного «Bombards-Symphony», думала именно так. Цена легкого самолета, рассчитанная из пропорции миллион баксов за метр длины фюзеляжа — явно перебор, если механизация и движок тут на уровне 1960-х годов примерно. Авионика, конечно, суперсовременная: цветная сенсорная панель бортового компьютера, всякие прибамбасы. И материалы суперсовременные. Нано — композиты. Круто! Но, по сути: динозавр. Крашеная крылатая сосиска, рожденная инженерно устаревшей на полвека.
Впрочем (подумала она) у суперсовременной авионики есть огромный плюс: поручив управление автопилоту, можно не смотреть на приборную панель. Если на борту что-то изменится (хоть самая мелочь), то среди синих и зеленых цветов индикации появятся желтые, оранжевые, и красные пятна. Точнее, сначала появятся желтые. Если дойдет до оранжевых (или, что реально-плохо — красных), то компьютер еще и завопит: «ой, мы в жопе!», и лаконично разъяснит ситуационный смысл возникшей жопы. Но текущее положение вещей таково, что у всех индикаторов хороший цвет. «Bombards-Symphony» нормально летит от Футурифа на север, в эмират Эль-Обейда. Дистанция: две тысячи миль, расчетное время в пути: пять часов (из которых осталось — четыре c половиной).
Тиктак включила музыку в наушниках и стала смотреть на облака внизу. С высоты 10 километров они выглядели, как причудливые снежки, брошенные кем-то в небо, ради забавы, и зависшие над темно-синим полотном океана. У каждого летчика свой метод побеждать апатию в монотонном полете. Например: под музыку смотреть на облака…