Между тем, моторка остановилась, слегка ткнувшись носом в борт понтона, и «шпик» (младший офицер ССБ) глядя на него, произнес:
— Элам Митчелл, назначьте офицера за себя, и садитесь в лодку. Поедете со мной.
— Черт… — буркнул Элам, — …Так. Людвиг, будешь за главного. Лун-Фен, ты поможешь?
— Да, форман, — отозвался старшина грузчиков таким уверенным тоном, что сразу стало спокойно за парней. Если Хуа Лун-Фен сказал «да», то значит «да» без всяких там…
— Митчелл… — негромко позвал офицер ССБ.
— Я уже иду, — ответил Элам, и подумал, что этот «шпик» явно отличается от других в лучшую строну. Другой бы заорал: «ты что, глухой, сволочь, или в карцер хочешь?». Сразу же возникла мысль: «присмотреться бы надо к этому офицеру, может он наш». Вообще-то Элам еще не определил четко, что значит «наш». Разве что, интуитивно…
*7. Сомалийские пираты, как и было обещано
19 января. Полдень. Остров Баджун-Чула, база полковника Хафун-Ади
…Поплавки самолета-амфибии еще только выкатывались на песок пляжа, а Элам уже понял: плохо дело. Эта банда сомалийских пиратов была не чета тем, с которыми ему приходилось иметь дело раньше. Те — расхлябанные, худые, с детства недокормленные, нервные, и дурные от «мирры» (местного жевательного наркотика). А эти — крепкие и уверенные, хорошо обученные парни — четкие коммандос. Возможно, они служили в спецназе какой-то страны, но ушли на более выгодную работу к этому, черт его дери, полковнику Хафун-Ади. Так что «гостям» нет резона метаться под прицелом дюжины «Калашниковых». Надо исполнять, что говорят.
Пиратский линейный офицер отдает приказы четко и ясно:
Эскорт — сложить оружие и средства связи, и по берегу направо.
Пилоты — аналогично, и по берегу налево.
Пассажиры — с нами.
Вот и все дела. Двух пассажиров уводят куда-то между дюнами песчаного острова.
Туда же уносят прозрачные сумки, набитые деньгами (выкуп за принца).
Остается ждать, и…
…И использовать возможность поговорить с глазу на глаз с офицером Торнтоном.
Элам Митчелл подошел к младшему офицеру ССБ, и спросил:
— Имя-то у тебя есть, офицер Торнтон?
— Хэнк, — кратко сказал тот, и лениво метнул подвернувшийся плоский камушек, потом проследил за полетом с отскоками от воды, и добавил, — семь «блинчиков». Когда я был мальчишкой, то делал больше десятка «блинчиков». Однажды сделал шестнадцать.
— У меня больше шести никогда не получалось, — признался форман.
— А ты как держал камень?
— Ну… — Элам подобрал подходящий камешек, и показал, как держит.
— Э, нет, так не годится, — авторитетно сообщил Хэнк, — держать надо между большим и средним пальцем, а указательный палец класть на ребро, и закручивать. А ты держишь, обхватив за ребро, по кругу большим и средним пальцами. Так закрутки не будет.
— Правда, что ли?
— Ага! Чтоб мне провалиться, если вру. Давай, попробуй.
— Ну… — произнес Элам, подобрал камень, и метнул, как было объяснено.
Получилось четыре «блинчика».
— Нормально, — прокомментировал Хэнк Торнтон, — тебе просто переучиться надо. Если привык что-то делать неправильно, то потом нужно время, чтобы… Ну, ты понял.
— Да, все так, — Элам кивнул, — и вообще, мы до хрена вещей делаем неправильно.
— Вот тут ты ни капли не ошибся, — подтвердил офицер ССБ, — а сейчас моя очередь.
Камешек, брошенный им, сделал девять отскоков.
— Умеешь! — уважительно произнес форман.
— Умею, — эхом отозвался Хэнк, и неожиданно спросил, — Элам, ты что-нибудь примерно знаешь про ядерные реакторы?
— А зачем тебе? — поинтересовался Элам, и метнул камень (опять четыре блинчика).
— Да так, мысли всякие. Ты знаешь Бена Бенчли, инженера?
— Нет, лично не знаю. Только имя видел. Вроде, зам начальника энергоблоков.
— Да, Элам, точно! Бенчли — зам начальника ЯЭБ, реальный спец, а вот начальник ЯЭБ, офицер второго ранга Глейзен, фофан плюшевый, сперва жопу просиживал в каком-то менеджерском кресле, а потом от жадности подался на «Либертатор». Поэтому в ЯЭБ единственный реальный человек, это Бен Бенчли, доктор физических наук, кстати.
С этими словами офицер ССБ метнул следующий камень (восемь отскоков).
— Ну, а что из этого? — спросил Элам Митчелл.
— Из этого мой вопрос: ты что-нибудь примерно знаешь про ядерные реакторы? Мне в принципе интересно: может ли Бенчли так подкрутить регуляторы, что все взорвется?
— Прикольные у тебя вопросы, Хэнк, — сказал Элам, и бросил камешек (пять отскоков — прогресс), — а с чего бы вдруг Бенчли стал это делать, даже если в принципе может?
— А с того, что его обдурили при найме. Не сказали про веритацию. Ну, ты понял.
— Нет, не понял. Ну, обдурили его. И еще много кого обдурили. Дальше-то что?
— А дальше, Бенчли передал администрации такие слова: «Вы, уроды, будете мне это компенсировать. Хочу интерьер-люкс, девушек, и все такое. Если нет, то я переделаю гипер-лайнер в Чернобыль или в Хиросиму, что-то в этом роде».
— Откуда ты знаешь? — спросил Элам.
— Оттуда, что я проводил DiG с Бенчли. Через меня он это и передал администрации.
— Надо же, блин… А что администрация?
— Обосралась, — ответил Хэнк, — так что Бен Бенчли теперь живет, будто Лукулл в Риме. Правда, ясно, что администрация хочет его снова кинуть. Интересно, что тогда будет?
— Вот, значит, как… — Элам почесал в затылке, — …Ну, если тебе правда интересно, то я попробую вспомнить. Знаешь, я учился в Дурбане в Технологическом университете по специальности навигация. Там был курс «корабельные энергетические агрегаты», но в основном мы проходили обычные машины, а ядерные так, для общего развития.
— Нормально, Элам. Мне достаточно для общего развития.
Форман снова почесал в затылке, потом кивнул, подобрал острый камень, способный служить стилосом, и уселся на корточки.
— Ну, тогда смотри, Хэнк.
— Смотрю, — сказал офицер ССБ, усаживаясь рядом.
— Вот это… — Элам быстро начертил на мокром песке эскиз, — …Типовая схема водно-водяного реактора. Здесь корпус. Здесь ТВЭЛы…
— Что вы рисуете? — заинтересовался сомалийский линейный офицер, подойдя ближе, и усевшись также на корточки.
— Ядерный реактор, — невозмутимо ответил Элам.
— Ух! Правда, что ли?
— Правда-правда, — подтвердил Хэнк.
— Ух! — снова произнес сомалиец, вглядываясь в эскиз, — А для чего?
— Ну… — Элам нарисовал рядом с эскизом знак вопроса, — …Это зависит от ситуации.
Тем временем, в бункере, креативно замаскированном под одной из песчаных дюн, и довольно уютном (на уровне апартаментов среднестатистического курортного отеля), полковник Хафун-Ади допрашивал двух пассажиров. Точнее, пока одного — Иоганна Вилворта. А Гарри Лессер молча пил предложенный зеленый чай из старой армейской кружки, и наблюдал, как голландский цветочный король (выражаясь языком разведки) «раскалывается от головы до задницы» под волевым напором пиратского полковника.
Хафун-Ади (одетый в камуфляжную униформу, крепкий чуть толстоватый чернокожий дядька) веселился от души, заставляя пожилого голландца все более детально излагать последовательность развития отношений с молодой женой. Когда прозвучал красочный рассказ о (назовем это так) «семейной сцене» после короткой попытки флирта Линды с арабским принцем, полковника пробило на гомерический хохот.
— Ой-ой! Знаешь, голландец, кто ты? Знаешь или нет?
— Э-э… — Иоганн окончательно растерялся, — ….Я… На самом деле… Бизнесмен…
— Ты смешной старый трусливый дерьмовый козел! — припечатал Хафун-Ади, — Ты меня понимаешь? Или тебе надо объяснить по порядку?
— Нет-нет, я понимаю…
— Ты понимаешь! Ха-ха-ха! И что? Я прав насчет тебя?
— Конечно, вы правы, сэр.
— Ой-ой! Ха-ха-ха! Эй, янки! Эй, я к тебе обращаюсь!
— Надо заметить, — откликнулся молодой бизнесмен, — что мое имя: Гарри Лессер.