— Это мое семейное прозвище, — пояснила Кэтти (aka Вайлет).
— А… Слушай, как получилось, что у тебя родичи в Италии?
Шкипер загадочно улыбнулась и дотронулась указательным пальцем до своих губ.
— Это очень трогательная семейная легенда. Мой прапрадедушка был неаполитанец и владел огромной плантацией кофе в Эфиопии. Тогда там была колония Итальянского королевства. И вот там он увидел безумно красивую негритянку. Примерно такую же красивую, как я. То, что было дальше, совершенно естественно по нынешним меркам, однако в те времена считалось страшным нарушением приличий. И прапрадедушке с подругой пришлось слинять во Флориду. Там они занялись разведением табака, а их потомки освоили тему с сахарным тростником, рыбой, и контрабандой самогона. Это длинная и запутанная история. Позже, уже в нашем веке кто-то из их потомков решил вернуться к корням. Это значит: или в Неаполь, или в район Африканского рога.
— Потрясающе, просто потрясающе! — воскликнула Линда и захлопала в ладоши.
Через несколько минут после вылета с сомалийского острова Баджун-Чула, принц Азим Мансур эль-Обейда, подошел к Иоганну Вилворту, все еще пребывающему в состоянии депрессии и, размахнувшись, влепил ему тяжелую пощечину. Голландский цветочный король всхлипнул и сжался на своем сидении. Бить его дальше было скучно… Принц окинул взглядом салон самолета в поисках другого развлечения, и обратил внимание на Хэнка Торнтона, о чем-то шептавшегося с Эламом Митчеллом.
— Хэнк! Иди сюда! — приказал принц таким тоном, которым обычно командуют «к ноге» служебной собаке.
— Да, сэр, — внешне невозмутимо отреагировал на это бывший лейтенант американской фронтовой разведки, дружески подмигнул собеседнику, и направился к сыну босса.
Казалось бы, мимолетный эпизод, но Элам Митчелл успел отметить несколько важных нюансов.
Во-первых: Судя по интонациям, принц подозвал Торнтона не чтобы наказать, а чтобы поощрить. Но, традиционно-дворцовый стиль сейчас сыграл с зажравшимся потомком аравийских кочевников злую шутку. Форма вызова была для бывшего американского боевого офицера оскорбительна, почти как пощечина (которую принц полминуты назад отвесил пожилому голландскому мультимиллионеру).
Во-вторых: Хэнк Торнтон (в отличие от мультимиллионера) не такой человек, который оставит оскорбление без ответа. И теперь, даже если принц, или папаша-эмир, поощрит Хэнка коллекцией золотых унитазов и гаремом из дюжины красоток, это не поможет. В дружеском подмигивании Хэнка (мелочь, если глядеть со стороны) Элам прочел ясное послание: «не напрягайся, брат — мы с тобой убьем их всех, просто чуть позже».
В-третьих: Теперь Элам Митчелл был совершенно уверен, что Хэнк — свой, ему можно доверять, он не предаст потому, что хочет того же, чего хочет сам Элам, и звено-97.
В-четвертых: Между прочим (и это очень интересно!) Элам убедился, что у процедуры веритации существует дополнительный эффект, возможно, неизвестный даже авторам. Усиление эмпатии — способности понимать собеседника на уровне эмоций. Вот сейчас, путем эмпатии, Элам за миг узнал о Хэнке не меньше, чем за час словесного общения.
В-пятых: Вспомнив книгу Фрейзера в контексте обстановки, Элам понял: враждебность младшего плавсостава гипер-лайнера к администрации и пассажирам, это первобытный феномен вражды к чужому племени, замечательно объясненный в книге. Это совсем не похоже на вражду между людьми в современном мире, ведь для первобытного человека представитель чужаков — это не человек, а вредное животное, и внешнее сходство этого животного с человеком только увеличивает вероятную вредоносность — поэтому просто необходимо уничтожить чужаков как расу, как биологический вид, как генотип…
Между тем, на острове Баджун-Чула по распорядку близился обед, а точнее (как решил пиратский полковник Хафун-Ади) небольшой клубный банкет на борту малой самбуки. Самбукой (в этом случае) называется не сорт мятного ликера, а тип парусного корабля, который известен в Индии под названием «дхоу». Самбуки (или дхоу) более тысячи лет бороздят Индийский океан. Они таскают грузы до ста тонн, и до сих пор популярны в бедных странах благодаря крайней простоте, дешевизне и достаточной надежности.
Даная 20-метровая одномачтовая самбука с шириной в треть длины, могла бы служить образцом кораблестроительного примитивизма. Сейчас она, будучи пришвартованной в одной из бухточек острова, играла не роль грузового судна, а роль плавучего кафе-клуба. Ее развернутый и отклоненный парус служил навесом от солнца, а крышка квадратного грузового люка использовалась, как широкий стол, где можно было расставить жратву и выпивку. Для двоих стол был великоват, но это не смущало полковника Хафун-Ади.
Он поднял стакан виски с парой кубиков льда и, дождавшись, пока гость последует его примеру, и объявил:
— За успех нашего демократического сотрудничества в целях преодоления бедности!
— Красиво сказано! — поддержал Гарри Лессер, и они выпили по первому глотку.
— Хороший шотландский виски, правда? — спросил сомалиец.
— Отличный виски, — согласился молодой янки, поспешно закусывая.
— …А теперь Гарри, — продолжил Хафун-Ади, — объясни, как правильно отмывать наши трудовые деньги. Плохо, что барыги имеют с нашего труда больше, чем мы сами.
— Это несправедливая, нерыночная цена посредничества, — снова согласился янки.
— Вот и я о том же! Давай, рассказывай, как отмывать без барыг!
— Есть разные методы, полковник. Главный принцип: использовать то, что под рукой, и правильно подавать публичную информацию. Вот, например, эта самбука.
Гарри Лессер похлопал ладонью по столу — крышке люка.
— Ну, — засомневался Хафун-Ади, — а как ее используешь? Для пикника она годится, но в остальном — говно говном. Мои ребята сдуру взяли ее в зачет кое-какого долга, и теперь видишь: она тут для развлечения. Она битая червем. Выведи ее в море — она развалится.
— Можно сделать копию, — ответил Лессер.
— Копию? Как? Это же не бумажка, в ксерокс не влезет.
— Другая технология, полковник. Я занимался этим какое-то время во Флориде, по теме каравелл эры Колумба, для TV-reality-show на Багамах. Публика это оценила.
— Гарри, а какие они, эти каравеллы?
— По размеру они, как эта самбука. Но самбука устроена проще, это серьезный плюс.
— А-а! — Хафун-Ади поднял палец к небу, — Ты задумал тут тоже TV-reality-show, да?
— Да, но не совсем такое, как на Багамах. Тут надо сразу начинать круизный туризм.
— Ха-ха-ха! Ты надеешься, что богатые туристы поедут в круиз по Сомали?
— Может, да, а может, нет, но по бумагам они поедут, заплатят за круиз на копии такой самбуки, и оставят хорошие отзывы в Интернет. Я напомню: речь об отмывании денег. Туристы могут платить за круиз наличными. Турагентство вносит это на счет в банке. Чистые деньги, полковник. И никаких лишних посредников.
— Что, Гарри, вот так просто?
— Это только общая схема, полковник. Надо еще проработать детали.
— Сколько ты хочешь за эту работу? — напрямую спросил Хафун-Ади.
— Во-первых, разумеется, покрытие технических расходов по смете.
— Так. А во-вторых?
— А во-вторых, все, что будет заработано на круизах, включая доходы от PR.
Хафун-Ади с размаху хлопнул себя по бедрам.
— Ха-ха-ха! По-моему, ты мечтатель, если надеешься, разбогатеть на этом!
— Возможно, — сказала Гарри.
— …Или, — добавил сомалиец, — ты знаешь что-то, чего не знаю я.
— Возможно, — повторил Гарри, и улыбнулся.
— У, какой ты хитрый… — тут полковник плеснул еще виски в стаканы и бросил по два кубика льда, — …А ты знаешь про ядерные реакторы?
— Что-то знаю, но я не физик-ядерщик.
— Вот что, Гарри! Те парни, которые это рисовали, тоже не физики ядерщики.
С этими словами пиратский полковник положил на стол свой карманный планшетник, включил, и толкнул по столу к своему гостю.
— И кто же это рисовал? — поинтересовался молодой янки.