… Елена Оффенбах посмотрела немного с кормы на исчезающий в тумане Салерно, и спустилась в кают-компанию, надеясь, что в процессе стремительной постройки этой круизной самбуки, менеджеры не забыли о таких важных аспектах, как камбуз и бар. Не забыли. Хотя, в смысле интерьера, и в смысле меню, все выглядело по спартански. Не хватило времени корабелам на что-то большее, чем уровень столовой катера береговой охраны. Потому-то и не приглашали репортеров внутрь, а только поводили по палубе… Елена устроилась за столом, и попросила парня в униформе (то ли бармена, то ли стюарда) осчастливить ее кружкой легкого пива и горячими сосисками с фасолью.
Стюард притащил все это, и Елена приступила к обеду, как вдруг за стол рядом с ней приземлился Сван Хирд, и произнес:
— Уф!
— Уф, — лаконично согласилась с ним Елена.
— Желаете что-нибудь, мистер Хирд? — спросил стюард.
— Да. Что-нибудь вроде итальянской водки.
— Граппа, мистер Хирд?
— Да. Двойную порцию.
Стюард кивнул, и через мгновение перед гало-рок музыкантом возник толстостенный невысокий стакан, в котором плескалось сто граммов прозрачной жидкости.
— Уф! — снова произнес Сван Хирд, сделал глоток, и повернулся к Елене, — Скажи, тебе вообще мои композиции нравятся?
— «Пираты Кюрасао» мне понравились, — ответила она, — похоже на балладу, но больше динамики. Хотя, я в музыке мало разбираюсь. Так, слушаю иногда что-нибудь.
— А-а… Вообще, мне поговорить надо. Про жизнь, про музыку, и про все… Ты, может, единственный человек на планете, который меня выслушает. Понимаешь?
— Понимаю, Сван. А ты не хочешь чем-нибудь закусить?
— Потом! — он махнул рукой, и сделал еще глоток граппы, — Вообще, знаешь, я торчал в госпитале в Салерно, просто для протокола. У меня же никакого шока не было. И вот: полезли в голову всякие мысли. Считай, только что у меня была четкая команда. Свои ребята. Дружба, общее дело, общие мечты, гало-рок, все такое. Вдруг раз — и ни хрена.
— Неприятный поворот, — согласилась Елена, прожевала сосиску и запила пивом.
— Неприятный? Это ты мягко сказала. У меня вся жизнь рухнула. Вообще…
Сван Хирд задумался, пытаясь как-то сформулировать свои мысли. Невозможно ведь рассказать всю свою жизнь в одном застольном разговоре. Его «пробило на рок» еще в университете. Спонтанно собралась команда однокурсников — так, сыграть и спеть на студенческих вечеринках для своих. Сван сочинил первую гало-балладу. Вроде, всем понравилось. Он залил аудио-запись на интернет-блог. Кто-то послушал, потом кто-то заинтересовался, и дальше — покатилось. Конкурс на TV-программе «зажги звезду», и попадание в первую пятерку зрительских симпатий. Скоро возникла новая команда — профессиональная. Антрепренер, юрист, бухгалтер, и фоновая тройка ребят (ударник, синтезатор, и дизайнер светозвуковых эффектов). Концерты, пьянки, девчонки, всякие непонятные мероприятия, про которые антрепренер говорил, что так надо для бизнеса. «Звездная жизнь», как это порой называют. Хотя, до «звезд первой величины» Сван не дотягивал, но устойчиво стоял в третьем эшелоне, имея шансы перейти во второй.
Сейчас (сидя со стаканом водки в руке за столом в сляпанной наскоро, и потому почти спартанской, кают-компании «Могадишо») Сван не мог объяснить, почему считал эту «звездную жизнь» наполненной искренней дружбой и взаимопониманием. Ведь, если посмотреть внимательно, то, просто, товарищи по команде толкали его вверх, надеясь заработать денег побольше, и статус покруче, а он тащил их за собой, потому что тоже мечтал о статусе суперзвезды с приложением кучи финтифлюшек. К финтифлюшкам относились: вилла на Лазурном берегу, модный спорт-кар, белоснежная яхта, и толпа фанаток, которые раздеваются и прыгают в постель по первому же хлопку в ладоши. Неплохо бы получить орден и титул из рук королевы (нидерландской или английской, причем лучше английской, чтобы официально называться: сэр Сван Хирд). В общем: существует набор финтифлюшек, объединенных этикеткой «ЭТО КРУТО!».
Но вдруг он поскользнулся. Неудачное (и, по сути, даже несостоявшееся) знакомство с молодой вдовой Вилворт, арест за связи с мафией, сообщение в вечерних TV-новостях, тюремная камера и… Всего через несколько часов у Свана уже не было ни команды, ни друзей. Ведь в неписаной таблице статусов указано, что такие грехи дозволены только суперзвездам, а звезды третьей величины за такое подлежат погашению. А кому нужна официально погашенная звезда? Никому она не нужна в «звездном мире» шоу бизнеса! Потому что от такой погашенной звезды никакой выгоды — только неприятности. В тот вечер в тюрьме Сван Хирд не думал о причинах исчезновения друзей, а искал какой-то выход. И по наитию (точнее, за отсутствием иных вариантов) позвонил Линде Вилворт. Результатом чего стало волшебное появление Елены Оффенбах — этакой заколдованной валькирии под личиной простой разносчицы пиццы.
Конечно, эта резковатая девушка с немного мальчишеским телосложением, ничуть не напоминала брутальные образы валькирий из «heroic-fantasy», но по эффективности не уступала мифическим дочерям Одина. В скоротечной битве, многочисленный враг был духовно сломлен, разгромлен в своем логове, и повержен в ничтожество. Сван даже не сообразил, как это произошло, но это был факт, признанный в голландских масс-медиа следующим вечером (о чем Сван узнал, уже находясь в клинике св. Маттео в Салерно).
Теперь, сидя рядом с валькирией (одетой, кстати, опять разносчицей пиццы) Сван был предельно растерян. Весь его опыт общения с женщинами показался вдруг абсолютно бесполезным. Елена Оффенбах отличалась от былых подружек гало-рок музыканта, как мангуста от морских свинок. Вроде бы, тоже некрупная и пушистая, но, черт побери…
— …Черт побери, — пробурчал он, и залпом допил граппу.
— Знаешь что? — сказала валькирия, — Искать ответ на дне стакана не очень-то разумно. Допустим, ты решил, все же, это сделать, но тогда, хотя бы, закусывай.
— Да, наверное, — согласился он.
— Я, — продолжила она, — закажу тебе то, что надо. Идет?
— Да, — снова согласился он.
— Алло! — она помахала ладонью стюарду и ослепительно улыбнулась.
— Слушаю, мэм, — отозвался он.
— Скажите, у вас бывает английский завтрак?
— Э-э… — стюард задумался, — …Сосиски, бекон, фасоль, гренки, томат, и яичница?
— И двойная яичница, — поправила Елена, — а к этому оранж и черный чай.
— Семь минут, — объявил стюард, прикинув в уме последовательность приготовления.
— ОК, — сказала она.
Сван Хирд покивал головой, вздохнул и сообщил:
— Елена, я просто в жопе. Вообще в жопе, понимаешь?
— Не понимаю.
— Ты не понимаешь? — удивился он.
— У нас разные представления о жопе, — сказала она, — давай, я тебе объясню. Представь: полдень. Лето. На небе ни облачка. Плюс 40 в тени, плюс 80 на камнях. Воды — литр на шестерых. Вверху — пик Теричмир, внизу — Ваханский коридор. И до ближайшей воды переть полста км по горам. Еще черт знает, дойдешь ли. Вертолет должен был быть на рассвете — не прилетел. Рация почти сдохла от жары и пыли. Вот это жопа.
— Это где так? — спросил гало-рок музыкант.
— Это Гиндукуш, в восточном Афганистане. Раньше по Ваханскому коридору проходил великий Шелковый путь, а теперь — Великий Опиумный. Вот мы над ним и торчали.
— Ого… И что было дальше?
— Дальше, воду допили.
— А дальше?
— Дальше вечер и ночь. Холод. Немного росы собрали — по ложке на человека.
— А дальше?
— Дальше утром прилетел вертолет. Жопа кончилась. Happy end.
— А что ты там делала, в Афганистане?
— Я мир творила, по контракту, в полиции UNAFOR. Ни хрена из этого не вышло.
Гало-рок музыкант, почесал пятерней свою шевелюру a-la викинг.
— Э-э… А когда ты успела выучиться на адвоката?
— Вот, тогда и успела. Контракт такой с нашим родным голландским правительством. Исполнитель торчит на базе, а прикажут — так ездит в командировки в разное дерьмо. Заказчик три года обеспечивает ему профессоров, учебники, и экзамены. На финише выдается сертификат о высшем юридическом образовании. Точка.