Тисо Наале был тем парнем, который «умеет полулегально устраивать танц-классы, и качественно записывать видео», и который «ни разу не подвел». Бизнес у него в этом весеннем сезоне, кажется, шел не очень: девять из дюжины столиков пустовали, и увы: маленькая эстрада тоже была пуста. А сам Тисо стоял за стойкой, и сразу же увидел хорошую знакомую, входящую в зал.
— О, раздери меня дьяволы! Елена! Как ты?
— Нормально, — она подмигнула и уселась у стойки, бросив куртку на соседний табурет.
— Смешать тебе твой любимый «синий альбатрос»?
— Конечно, Тисо! Как мило, что ты не забыл!
— С чего бы я забыл? — удивился суринамец, — Кстати, где ты пропадала две недели? Я слышал, тебя по TV показали. Что-то там с рок-н-роллом и круизами.
— Да, подвернулось интересное дельце, сказала она, — а что у тебя?
Тисо Наале, вздохнул, завершил смешивание коктейля, бросил в получившуюся синюю мерцающую жидкость два кубика льда, подвинул стакан к Елене и сообщил:
— Дерьмовое дело: копы приостановили мою лицензию на эстраду. А у меня же тут весь драйв в эстрадных танцах с анакондой. Ну, ты знаешь.
— Знаю, — подтвердила Елена Оффенбах, и снова бросила взгляд на темную эстраду, где в середине обосновалась гигантская пластиковая анаконда, поднявшая голову почти на три четверти высоты потолка. Во время шоу она светилась то зеленым, то желтым цветом, а огромные глаза горели красным. С точки зрения Елены (и многих других любительниц эмоционально-спортивных танцев-соло) такая анаконда была отличной альтернативой пошлому шесту-пилону. Но сейчас анаконда не светилась и выглядела грустно…
— Так вот, — продолжил суринамский квартерон, — неделю назад тут были ребята, слегка перебравшие грибочков, и что-то им померещилось. Дальше — разбитое стекло, всякие царапины, кровь, ах-ах, полиция лепит мне протокол о нарушении безопасности, и там автоматическая приостановка лицензии на эстрадные шоу, плюс еще надзор.
— Это понятно, — Елена кивнула, и сделала глоток коктейля «альбатрос» (экстремально ароматного, но почти не содержащего алкоголя), — а скажи: сегодня уже приходили?
— Надзор-то? Нет еще. Они за полтора — два часа до полуночи приходят.
Елена Оффенбах посмотрела на часы.
— Ага… У нас, как минимум три четверти часа до их прихода.
— Эй-эй, что ты собралась делать? — не понял он.
— Разблокировать твою лицензию. Для надежности начнем через полчаса. Ты включишь анаконду, а я станцую. Я как раз купила такие милые трусики канареечного цвета.
— Подожди-подожди, ты что, хочешь устроить topless-dance?
— Тисо, ты просто зверски догадлив! А у тебя есть возражения?
— Еще какие! Так ты не разблокируешь лицензию, а подведешь меня под штраф!
— Тебя?! При чем тут ты, Тисо? Я же у тебя не работаю, я просто посетитель, и я могу танцевать в том месте зала, где мне нравиться, если при этом я никому не мешаю!
— Да, но если ты устроишь профессиональные танцы topless с анакондой, то полиция не поверит, что ты посетитель, а подумает, что ты наемная танцовщица, и…
— …И что тогда? — перебила Елена.
— Эге… — задумчиво произнес Тисо Наале, — …Это разводка такая?
— Тсс!.. — прошипела она, — …Ты ничего об этом не знаешь, ясно?
— Еще бы! — он кивнул, — Значит, через полчаса ты попросишь включить анаконду?
— Через двадцать пять минут, — уточнила она.
— Договорились, — суринамец снова кивнул.
— Чудесно! — сказала Елена, — А вот еще тема. Как дела с продажей ладдерфлэта?
Тисо Наале невесело покачал головой.
— Зря я повелся на болтовню о новой моде, и купил эту дурацкую квартиру. Я уже готов отдать ее за 20 кило евро, считай, без навара, просто отбить, что вложил.
— Так… Интересная цена… А там электрика, вода, сантехника, косметика — как?
— Идеально! Я пока это сдаю, как апартаменты, но сейчас не сезон, поэтому там пусто. Хочешь, прямо сейчас туда поднимемся, и ты сама посмотришь!
— Хочу, — ответила она, — но позже, после танцев.
— Эге… — он поднял палец к потолку, — …Ты нашла покупателя, я прав?
— Ну… — Елена подмигнула, — …А если да, то что?
— То кило евро комиссионных, вот что! И тащи его быстрее, пока он не передумал.
— Сначала я это посмотрю, а потом, если там все ОК, притащу, — сказала Елена, и снова глянула на часы, — так, пора готовиться. Я займу душевую кабинку на четверть часа.
Лейтенант и сержант полиции, два обыкновенных голландских парня, вошли в зал и с недоумением уставились на эстраду. Им и раньше доводилось иметь дело с наглыми рестораторами, игнорирующими постановления о запрете тех или иных действий, но в данном случае наглость выглядела запредельной. Под какой-то тягучий переливчатый африканский ритм на эстраде вокруг пилона в виде светящейся анаконды, танцевала смуглая и худая девушка, одетая только в трусики канареечного цвета. Публика в зале выражала одобрение, восторженно хлопая в ритм, когда танцовщица выполняла какой-нибудь акробатический фокус. Пару минут посмотрев на это, и сняв оперативный видео-ролик на скрытую камеру, полисмены подошли к стойке, и лейтенант потребовал:
— Герр Наале, выключите освещение эстрады и позовите сюда эту девушку.
— Как прикажете, офицер, — ответил хозяин кафешантана, и нажал что-то на пульте за стойкой. Анаконда и лампы боковая подсветки погасли.
— Fucking HUY! — выругалась девушка, и остановилась, прислонившись к анаконде.
— Полиция, — произнес Тисо Наале, и сделал приглашающий жест рукой.
Девушка нерешительно подошла к стойке и, прислушавшись к обмену фразами между полисменами, спросила:
— What’s wrong?
— That’s here broken the police regulation. Can I see your ID? — лейтенант сразу перешел на английский, предположив, что девушка не знает голландского.
— Sorry sir, — она развела руками, — I have no ID with myself now.
— What’s your full name, age and citizenship? Were are you live in Nederland? — лейтенант, с уверенность встал на стандартную колею выяснения личности иностранной гражданки, нелегально работающей в Нидерландах в сомнительном заведении.
— I honestly say, sir, that I am legally here, — девушка прижала руки к груди…
— Dress up please, you have to go with us, — сказал лейтенант, не удивленный, нежеланием нелегальной иммигрантки назвать свое имя, и попыткой увести разговор в сторону. Тем временем, сержант уже разложил на стойке разноцветные бланки протоколов:
* О нарушении полицейского запрета на мероприятия.
* Об использовании труда нелегальных иммигрантов.
* Об обнаружении нелегального трудового мигранта.
* Об аресте нелегального трудового мигранта до выяснения личности.
Приблизительно час продолжалось заполнение бланков, а затем, лейтенант и сержант доставили нелегальную трудовую иммигрантку в районное управление полиции и, по внутреннему протоколу, передали ее дежурному дознавателю. На этом их функция в стандартном деле завершилась, они вернулись в автомобиль и поехали на следующую проверяемую точку… А через час были по рации вызваны с маршрута назад приказом старшего дежурного офицера управления. Он и дознаватель встретили их в холле.
— Так, парни, — начал старший офицер, — вы по уши в дерьме. И я из-за вас тоже.
— Э… А в чем дело, шеф? — удивился лейтенант.
— Грег, объясни им, в чем дело, — сказал старший офицер, обращаясь к дознавателю.
— Парни, — произнес тот, — вы знаете, кого вы арестовали и привезли мне?
— Э… — лейтенант почесал в затылке, — …Ну, какая-то танцовщица стриптиза. Я думаю, откуда-то из Восточной Европы. Может, Сербия, Россия, или Украина.
— А откуда такая идея? — спросил дознаватель.
— Ну… Она в начале сказала слово «huy».
— Это, — добавил сержант, — значит «fuck» на славянских языках.
— А на каком языке вы с ней говорили?
— На английском, — ответил лейтенант, — голландского-то она не знает.
— Не знает? Правда? А вы проверяли?
— Э… Нет, она же сразу сказала «huy», который значит «fuck», а потом спросила… Э… Дитрих, ты помнишь?