— Да, — лаконично подтвердила Иао, — а где шкипер?
— Она в задумках, и о чем-то секретничает с Акивашой.
— Акиваша… — откликнулась мозамбикская банту, — …Это странно: давать женское имя компьютеру. Ну, или программному комплексу. Какой смысл?
— Я думаю, — ответил он, — что это психологическая игра для одиночных переходов.
— А-а, это чтоб не так тоскливо было?
— Ну, вроде того.
— Ясно! — Иао покрутила ладонью, — Одиночный переход давит на мозги, это факт.
— То-то и оно. А хочешь горячего шоколада по ямайскому рецепту?
— Хочу, — сказала она, — только я сначала зайду к шкиперу, отрапортую.
— Давай, Иао, рапортуй. А шоколад будет через четверть часа на камбузе.
— Ясно, — снова сказала она, мимолетно погладила его по плечу, и энергичным шагом направилась к шкиперской рубке.
Шкипер Бейкер сидела в круглом пластиковом кресле-качалке фасона «надкушенное яблоко», расставляла маркеры на компьютерной карте Маскаренского плато, где были представлены все объекты комплекса «Футуриф», и не только…
— Привет, Кэтти! — окликнула ее Иао Софале, — Оперативную обстановку изучаешь?
— Да. Надо держать руку на пульсе. А как твое подводное дефиле на банке Голиаф?
— Нормально. Все как по прогнозу. Дайверы слегка напугались и ушли на всплытие.
— Ясно! — шкипер хлопнула в ладоши, — Значит, продолжаем?
— Продолжаем! — подтвердила Иао, — Завтра у меня игры с Эламом в поле зрения этих шведских дайверов. Будет весело, я так думаю. А скажи, как дела с нашим грузом?
— Все по план-графику, — сказала Кэтти, — мини-сейнер моего суперкарго придет в точку рандеву, пять миль к северу отсюда, за час до полуночи. Эрла не будет на борту, но его сомалийский экипаж, Хаким, Дауд и Каюм, знают, что делать. И Элам с ними знаком.
— Ясно… А твой суперкарго Эрл Рассел и бизнесмен Гарри Лессер, это?..
— …Считай, Иао, что они просто близнецы. Договорились?
Мозамбикская банту улыбнулась и подмигнула.
— Договорились… Эх! У тебя классный парень. Я хотела сказать: классные близнецы.
— По-моему, — ответила шкипер, встречно улыбнувшись, — Элам тоже классный парень.
— Да, Кэтти. Только, знаешь, что меня сильно беспокоит?
— Что, Иао?
— Дети, вот что! Какие у нас будут дети, если мы вот такие, зеленые и толстые?
— Ваши дети будут похожи на вас. Вы — новая прекрасная человеческая раса.
— Как ты сказала, Кэтти?
— Я сказала: вы — новая прекрасная человеческая раса. А у каждой расы есть свой идеал красоты. Ваша полуподводная раса сейчас формирует этот идеал.
— Новая прекрасная раса? Идеал красоты? Вот это ты залепила, шкипер!
— А что такого, Иао? Например, я отношусь к карибской расе, которая сформировалась меньше столетия назад. Человеческие расы создаются самими людьми, потому что мы разумные социальные существа. Хочешь, я сброшу тебе медиа-книжку об этом?
— Давай! Надо будет просветиться… Слушай, а насчет детей. Что ты думаешь?
— Ну… — Кэтти улыбнулась, — …В данном случае мне даже думать не надо. Я смотрела протоколы по проекту «Ондатра». Ваши дети будут похожи на вас. Тоже оливковые и полненькие, и тоже прирожденные фридайверы.
— Ха! — обрадовалась Иао Софале, — Это здорово! Дети! А-а!!! Ну, я пойду, ОК?
— ОК, — сказала Кэтти Бейкер, и хлопнула ладонью по протянутой ладони оливковокожей представительницы новой прекрасной расы.
Трое шведов на дайвботе весь вчерашний день обсуждали с разных сторон странное подводное происшествие, и просматривали видео-записи с камер на масках. Никаких адекватных объяснений не нашлось. Были обсуждены и отброшены четыре версии:
* Склонная к розыгрышам девушка — фридайвер с какой-нибудь другой яхты.
* Аборигенка из какого-то специфического островного племени.
* Девушка из секретной группы тестирующей новый тип миниатюрного акваланга.
* Человекоподобный подводный робот, опять-таки кем-то секретно тестируемый.
И осталась лишь версия о русалке (или «акваноиде», как выражаются в НФ-новеллах).
Принятие версии об акваноиде влекло за собой вопросы:
Сообщать кому-либо об этом, или нет?
Агрессивны акваноиды, или нет?
Продолжать работы, или нет?
А если продолжать — то какие принять меры безопасности?
Отложив эти вопросы на утро, Инге, Крис и Огер легли спать.
И вот — наступило утро 9 апреля. Жаркое и ясное тропическое утро.
Шведы уселись завтракать под навесом на юте.
Океан вокруг выглядел ласковым и гостеприимным. Но что там, внизу?..
Начало понемногу раскручиваться обсуждение отложенных вопросов, как вдруг…
…Крис резко вытянул руку, показывая в какую-то точку.
— Смотрите, ребята, их уже две штуки!
— Кого? — удивилась Инге.
— Ваших вчерашних русалок, или акваноидов, или как их… — пояснил он.
— О, дьявол! — выпалил Огер, и схватил бинокль из ящика с оборудованием.
Примерно в трехстах метрах от яхты, пара акваноидов предавались эротической игре. В течение минуты они лежали на поверхности, взявшись за руки, а потом погрузились, и можно было наблюдать сквозь прозрачную воду, как сплетаются их зеленоватые тела. Минут через 20, они снова поднялись на поверхность, а затем опять ушли под воду.
— Какие они красивые… — прошептала Инге, — …Слушайте, мальчишки, я уверена: они добрые. Мы можем спокойно продолжать нашу работу.
— Что, прямо сейчас? — с сомнением в голосе спросил Огер.
— Нет, конечно, не сейчас! Не будем им мешать.
— Слушайте, — задумчиво произнес Крис, — а почему эти… М-м… Русалки выбрали для любовных игр окрестности нашей яхты?
— Это ты к чему? — спросила Инге.
— Это я к тому, что, может, они так показывают, ну, открытость, что ли. Свое желание пообщаться… Вот что я придумал!
…С этими словами, Крис сбегал в кубрик, и через минуту вернулся с ярко-лимонной люминесцентной пластиковой летающей тарелкой. Четкий закручивающий бросок — и лимонный диск полетел в точности к акваноидам, как раз всплывшим к поверхность.
— Крис, ты с ума сошел! — почти хором крикнули Огер и Инге.
— Они его увидели, — тихо сказал Крис. И точно: двое акваноидов подплыли к лимонной «тарелке», обследовали ее, потом попробовали побросать (неуклюже, но нормально для первого раза), а через полчаса ушли в глубину и исчезли… Но перед тем, как исчезнуть, акваноиды подняли правые ладони над поверхностью в приветливом жесте. Вот такое понятное, однозначно выраженное человеческое дружелюбие.
— По-моему, — предположила Инге, — теперь мы знаем, что можно продолжать работы.
— Похоже на то… — откликнулся Огер, — …А вот сообщать про русалок…
— …Пока не надо, — договорил Крис, — а то припрутся спецслужбы, и прочая шваль.
— Верно! — Инге кивнула, и идея огласки «феномена акваноидов» была отложена.
В этот день «Шведская тройка» выполнила полдюжины погружений, и спокойно взяла образцы скальных пород. Акваноиды больше не появлялись. Вечером стало как-то даже грустно: а вдруг загадочные русалки совсем исчезли из этого участка океана?
Но, утро 10 апреля принесло новую встречу. Как было заведено в этой команде, первое погружение каждого дня выполняла пара Крис — Огер. Они ушли под воду вдоль троса, сброшенного в очередной узел сетки отбора проб, и… Сразу увидели русалку, женскую особь (т. е. — девушку — акваноида). Сегодня она была чуть более доверчивой и держала дистанцию не 20, а 10 метров. А шведы постарались вести себя так, чтобы русалка не подумала, будто они хотят нарушить это молчаливо объявленное условие о дистанции. Некоторое время они обыкновенно работали, но иногда отвлекались, чтобы адресовать зеленой девушке какой-нибудь дружеский жест — просто так, для позитивного фона. А русалка отвечала похожими жестами, и наблюдала за отбором минеральных образцов. Кажется, она старалась вникнуть в смысл действий этих гостей с поверхности. Прошло четверть часа, и она исчезла — скрылась в кораллово-водорослевых джунглях, которые покрывали чуть приподнятый северный край плоской вершины гайота.