Султан Омана надул щеки и медленно покачал головой.
— Нет-нет, так не пойдет. Это вызовет переполох. Назовите другую цену. Без видео.
— А может, поменяемся? — предложил Лессер, — Вам яхту-сейнер, а мне гидроплан BN-Islander. Сделка прямо на борту, и никаких денег.
— Интересно! Откуда вы знаете, что на борту есть именно такие летающие лодки?
— Просто догадка, Хаммад. Компания British-Norman принадлежит семье Завави. Это оманская семья. И я подумал: вдруг это повлияло на ваш выбор авиа-парка?
— Да, — подтвердил султан, задумался, и добавил, — странная сделка, но мне нравится. Я прикажу адвокату все оформить. У вас с собой бумаги на эту яхту-сейнер?
— Бумаги на полке, на мостике слева от штурвала. Ваш человек может зайти и взять.
— Интересно! Мой человек может взять, и ваш экипаж у него ничего не спросит?
Молодой янки указал пальцем себе на кончик носа.
— Мой экипаж перед вами, Хаммад. Я пришел один, а трем матросам дал каникулы.
— Вы пришли один, по океану? Это мне нравится! — с этими словами, султан взял трубку старомодного телефона, стоявшего на столе, и минут пять говорил с кем-то по-арабски. Положив трубку, он спросил, — хотите еще кофе, Гарри?
— С удовольствием.
— А-а! На этот раз я предсказал, чего вы хотите, и кофе сейчас принесут. Но почему не получилось предсказать с девушкой? Я думал, вам такая девушка как раз понравится.
— Девушка была симпатичная, но у меня другое настроение, — ответил Лессер.
— Гарри, я многое слышал о вас от Аннаджма, — произнес султан, и очень внимательно посмотрел на гостя, — но я не знаю, чему из этого верить.
— Лучше ничему из этого не верить. Ведь Аннаджм не психолог. Его интерпретации не профессиональны. Если позже возникнет вопрос: доверять ли мне, то вы можете нанять психолога, чтобы он составил карту моей личности. Но с месторождением платины все проще. Его наличие в конкретной зоне дна можно проверить объективно. Способности акваноидов тоже можно проверить объективно. А я — просто тот, кто ускоряет дело.
Султан Омана задумался. Гарри молчал, спокойно ожидая реакции. Подошел лакей, и поставил на стол две чашки-рюмки кофе. Султан одним долгим движением губ втянул напиток, поставил чашку-рюмку на стол, и произнес:
— Мой доверенный адвокат изучил тот маленький договор, который по E-mail прислали акваноиды. И он сказал: казалось бы, все очень просто. Акваноиды добывают руду, а я поставляю им технику, и отдаю разумную долю извлеченной платины. Но, есть деталь, насторожившая моего адвоката. Стороной этой сделки будет туземная община атоллов Маскаренского плато. Так назвали себя акваноиды. Если я подпишу этот договор, то от имени моего королевства признаю: акваноиды, или нйодзу — действительно туземцы. И возникнет неотменяемый прецедент признания коренного этноса. Вы знаете об этом?
— Знаю, — лаконично подтвердил Лессер.
— Адвокат считает, — продолжил султан, — что последствия будут очень серьезными, и я желаю знать: что думаете об этом вы, Гарри?
— Я думаю, Хаммад, что само открытие такого месторождения платины уже настолько серьезно для баланса мирового рынка драгметаллов, что еще один фактор: признание коренного этноса нйодзу, не выглядит определяющим при решении да или нет.
Султан снова задумался, а затем кивнул в знак согласия.
— Это разумная мысль, Гарри. Но вопрос: не подумает ли кто-то, что я намерен вот так заявить претензии на Маскаренское плато? Политики очень подозрительны.
— Если это внушает беспокойство, — ответил Лессер, — то ваш адвокат, наверное, может предложить формулировку, при которой таких подозрений не возникнет. Акваноидам безразличны такие вещи. Я согласую с ними это дополнение.
— Мой адвокат предложил формулировку, — сказал султан, — но мы обсудим это позже. Сейчас я желаю послушать моего астролога, а вы пока посмотрите особый бассейн.
Пока лакей показывал дорогу к «особому бассейну», Гарри Лессер старался (просто для развлечения) сориентироваться, и сообразить, где это находится с точки зрения общей планировки исходного корабля «Мистраль». И, только когда они вышли в огромный и чрезвычайно высокий зал, посреди которого плескалось искусственное море с волнами, молодой янки сообразил, где это и что это.
Грандиозный ангар для бронетанковой техники 30x45 метров в два яруса (точнее, в две палубы). Настил между палубами был демонтирован, а широкий стационарный пандус превращен в пляж. Три зеркальные стены и зеркальный свод придавали искусственному морю иллюзию безграничности. Посреди свода ослепительно пылала имитация солнца. Безумно дорогой шедевр архитектурных спецэффектов. Гарри вдруг подумал, что этот бассейн — отличный символ современной цивилизации. Талантливые инженеры вместо множества полезных вещей, проектируют и создают овеществленный бред: фальшивый океан на мега-яхте посреди океана. Все это по капризу средневекового царька — живого анахронизма, который существует лишь потому, что оказался нужен, как кукла в театре кажущегося мироустройства по глупому сценарию олигархического клуба Нью-Йорка — Брюсселя — Лондона. Самое смешное, что даже самой кукле-султану этот супердорогой фальшивый океан не нужен. Инженерное чудо плещется в брюхе бывшего вертолетно-десантного авианосца совершенно впустую. Ни одного человека на пляже и в воде…
…Хотя, нет. Когда за лакеем закрылась дверь, и молодой янки внимательнее оглядел фальшивый морской простор, то обратил внимание на некий черный предмет. Надо же: купальная шапочка. Под шапочкой — голова. Голова на шее плывущего тела, которое в данный момент не разглядеть, но оно направляется к пляжу, так что скоро…
…«Блин, — подумал Лессер, — все-таки я не ошибся, хотя, после захода с француженкой Жасмин, я уже готов был решить, что обойдется без такой подставы — но не обошлось». Несколько раздосадованный таким выводом, молодой янки уселся на песок (точнее, на пластиковое покрытие, имитирующее плотный песок) и, даже не доставая из кармана телефон, нажал на ощупь «горячую» комбинацию кнопок. Через минуту, условленная музыкальная фраза уведомила его о том, что сообщение принято и контрольный ответ получен. Тем временем, женщина (точнее, юная девушка), вышла из воды. Тоненькая хрупкая фигурка в черной шапочке и черном полузакрытом купальнике. По внешности не получалось определить ее этнос, но Лессер, исходя из негативного прогноза, был уверен, что она уроженка Омана. Красивая — но, это не важно… Юная особа ждала, что гость поприветствует ее, но потом ее терпение иссякло, и она заговорила первой.
— Меня зовут Итаф. Это по-арабски значит «часы». А вас зовут Гарри. Я читала, что на древнегерманском это звучало как «Хенрикс» и значило «домохозяин». Правильно?
— Кем вы приходитесь султану? — резко поинтересовался Лессер, игнорируя ее вопрос.
— Хаммад мой двоюродный дядя, — ответила она, и добавила, — я надеюсь, Гарри, что мы подружимся. Не надо обижаться на то, что записано в Книге Судеб.
Молодой янки не счел нужным отвечать что-либо, и задумался о том, как примитивна психология новых средневековых аравийских царьков. И как она предсказуема. Они не мыслят равноправных деловых отношений. У них такое не укладывается в мозгах. Кто сильнее — тот хозяин, кто слабее — тот раб, или должник, или младший родич. В данном случае, Гарри выдержал экзамен на волевые качества, и на психологическое сродство с хозяином (в эпизоде с Жасмин, и в эпизоде с торгом за яхту-сейнер), и поэтому султан пожелал зачислить его не в рабы или должники, а в младшие родичи…
…Тем временем, Итаф, всячески стараясь привлечь внимание Гарри, сняла шапочку и купальник, а затем, не спеша, переоделась в традиционный черный балахон, который закрывал тело, ноги, руки, и пол-лица. Теперь напрашивалось продолжения. И точно: появился султан. Как и следовало ожидать, Хаммад бин Теймур аль-Сайид пришел с несколькими охранниками, и изображал крайнюю удрученность.
— Ох. Гарри, как же так получилось? Вы же знаете, у нас строгие обычаи относительно взглядов мужчин на женщин. Только отцу или старшему родичу, или мужу разрешено видеть женщину, не прикрытую одеждой подобающим образом.