Первый из них, на мой взгляд, более яркий, стремящийся искренне к чисто современным достижениям. Другой, проявляющий себя как инициатор. Очень жаль, что он вносит лишнюю путаницу в свою декларацию слова118 – уж очень плоха компания119, слишком очевидны заимствования из лучизма Ларионова (фразы «является скользящей», «слово как таковое»)120 и неужели он сам не понимает, что четвёртое измерение не время, не движение, и вообще, ни что этого порядка121 и совершенно особая вещь, которая может ощущаться, но не открыта пока – не говоря уже об измерениях другого порядка. – Одной нумерацией существующие измерения нельзя сделать новыми.
Тут же он разъясняет, что «Студия Импрессионизма» и «Садок судей», изданные в <1>909—<1>910 годах, появились раньше футуризма122.
В этом никто решительно не сомневается, точно так же, как и в том, что он сам и участники упомянутых сборников ничего общего с футуризмом не имеют – кроме смертной охоты стать футуристами. <1>910 год – время появления официально утверждённого и уже популярного футуризма.
Появление же стихов одного из первых футуристов поэта Palachesci123:
относится к <1>907-му году125. Palachesci проповедовал следующее: Глаголы только в неопределённом наклонении (infinitivus)126.
Уничтожение наречий именно времени и места127, ибо футуристы вне таковых. Союзы не нужны128, ибо слова связываются в своей последовательности. Имена прилагательные (во франц, яз.) только отглагольные (напр. rougissant – краснеющий), т. е. имеющие форму причастия, и заключающие динамизм. Прилагательные относительные, выражающие материал – деревянный, золотой и т. д., прилагательные же безотносительные и не имеющие форму причастия чужды динамической поэзии, а выражающие цвета чужды поэзии вообще129.
Числительные не употребляются130 – великий объект футуристической поэзии в бесконечности, а число есть граница.
Употребление междометий расширяется131, так как они выражают то, о чём не может сказать определённо-осмысленное слово.
Знаки препинания пережитки, ныне совершенно никому не нужные132.
Г. Бернер и его группа интуитов133, что-то невозможное по своей безнадёжности, ещё дальше отставшее от какой бы то ни было новой литературы, чем упомянутая группа борцов с общественным вкусом. Это такое безнадёжное пока и ноющее декадентство, что о нём и говорить даже не приходится.
Образовавшийся совсем недавно «Мезонин поэзии»134, кажется, во главе с г. Шершеневичем, пока себя ничем не проявил135, судя же по названию, он не собирается играть роли главного корпуса современной поэзии, если она у них и окажется таковой.
Вышедшие сборники эгофутуристов «Засахарекри»136, неофутуристов137 (непонятно название – так как участники сборника ничего общего с футуризмом вообще не имеют), «Хмель» (орган молодых)138, Сборник Союза молодёжи139 – так мало представляют интересного, что я от разбора их литературных отделов также уклоняюсь.
Что является вещью вполне выразительной и очень яркой, это сборник стихов Антона Лотова140, посвящённый Н. Гончаровой и вышедший только в количестве сорока экземпляров – уже разошедшихся. – Сборник носит название «Рекорд»141.
Вот несколько стихотворений из цикла мелодий.
Дальше идут ноты (я их не воспроизвожу ввиду затруднения в печати).
И затем рисунок, заканчивающий стихотворение.
Мелодия восточного города:
Далее идут циклы: Солдатские песни, Цветущий огонь, Хулиганы.
Из последнего интересно стихотворение, состоящее из одних согласных
Стихи Антона Лотова, написанные в 1912 году142, как сказано в предисловии, представляют настоящий образчик современной поэзии со всеми её достоинствами и недостатками.
Г. Лотов очень увлекается Маринетти, против которого теперь энергично восстаёт.
Из числа вышедших книг «Помада»143 г. Кручёных и «Рекорд» г. Лотова являются единственными, где слово начинает быть свободным, но только в «Помаде» присущий автору нежно-сентиментальный дух и неопределённость тенденций делает слово самоценным, не даёт ей право быть серьёзно принятой – и это право бесспорно за г. Лотовым, ярко и определённо эти положения, не теоретически, а в самих произведениях выявившего и пошедшего дальше и показавшего ценность самого звука.