От Марка Абрамова Младшего и пошла родовая ветвь, где в будущем суждено было появиться на свет Фёдору Абрамову.
Фамилия Абрамов довольно распространена на Руси, и не только на Русском Севере.
Взяв в помощь Толковый словарь Владимира Даля, увидим, что история фамилии Абрамов имеет глубокие корни и относит к библейскому имени Авраам – первому из трёх библейских патриархов. От этого имени было образовано множество форм – Абрамка, Абрам, Абраша… Но наиболее прижившееся, несомненно, Абрам. Эту форму имени и берут за основу, говоря о происхождении фамилии Абрамов.
Был ли в роду Абрамовых Абрам, сказать сложно. Предположим, что был. Тогда понятно, откуда такая фамилия у пращура писателя.
Возможен и другой вариант обретения фамилии. Может быть, один из дальних предков писателя служил в Архангельске у некоего Абрамова и на вопрос, где служишь, неизменно отвечал: «У Абрамова». Или иначе: «Чей ты?» – «Абрамов». Отсюда и пошла фамилия Абрамов. И тут не поспоришь!
Есть ещё один вариант – возможно, первые выходцы с фамилией Абрамов жили в деревне Абрамово, откуда и потекла по Пинежью эта фамилия. Таких примеров с фамилиями также немало. Предположений тут может быть сколько угодно.
Дедом Фёдора Абрамова по линии отца являлся крестьянин села Яковлевского Веркольского прихода Степан Кириллович Абрамов. Именно в Яковлевском и родился Александр Степанович Абрамов, его семья проживала там до 1878 года.
Мать Александра Абрамова рано скончалась, так и не дождавшись женитьбы младшего сына. Она оставила на попечение супругу ещё и двоих дочерей: «малую» дочь Параскеву четырнадцати лет да Василису, чьим братом-близнецом был сын Павел. Павел к тому времени уже имел свою семью, с которой жил в доме отца, занимая по старшинству верхнюю половину дома.
Вообще в браке у Степана Кирилловича и Афанасьи Михайловны родились шестеро детей, двое из них, сыновья Михаил и Семён, умерли во младенчестве.
В отличие от старшего брата Павла Александр вовсе не знал грамоты и, скорее всего, не пытался её познать. Может быть, причиной тому было бедственное положение семьи и приходилось много работать.
Из довольно отрывочных сведений, сохранившихся в скудных воспоминаниях об Александре Абрамове, узнаём, что до женитьбы он работал по найму в Карпогорах и Архангельске рабочим, кучером, а уж когда обзавёлся семьёй, устроился на лесозаготовки. Его семья едва сводила концы с концами, по всей видимости от того, что Александр не обладал дюжей хваткой, то есть хозяйской жилкой, чего нельзя сказать о его супруге – Степаниде Павловне, в девичестве Заварзиной, которая была младше своего мужа на пять лет.
Фамилия Заварзины, как и Абрамовы, в Веркольском приходе была обычной. Родительский дом Степаниды Заварзиной стоял в селении Прокшино, в нижнем конце Верколы у самого угорья, где комарья и мошкары пруд пруди.
Выросла Степанида Павловна в крайне бедной семье и была самой младшей из трёх сестёр. Её отец умер рано, оставив свою жену Дарью в полной нищете, без хозяйства и земельного надела. Жили милостыней, подаянием, ходили по дворам, нанимаясь на работу за гроши. Сама Степанида впоследствии рассказывала, как по весне перескакивала с проталинки на проталинку босиком – обуви-то совсем не было. Она единственная из сестёр так и не познала грамоты. Да и замуж вышла не по любви, а по нужде.
Страница метрической книги храма во имя святителя Николая Чудотворца в деревне Веркола с записью о рождении Фёдора Абрамова. Видны исправления в дате рождения. 1920 г. Публикуется впервые
После того как Александр Абрамов обзавёлся семьёй, родительский дом братья поделили поровну – каждому отмерив по этажу избы с одним входом. Александру досталась нижняя половина дома.
Особый день – 29 февраля. Касьянов день[2]. В народе не зря подмечено: на Касьяна родиться – весь век маяться. Оттого и не спешила Степанида окрестить младенца, отпуская подальше деньки от святого Касьяна. К середине марта лишь решилась. Крестины прошли в деревянном храме во имя Святителя Николая Чудотворца, что находился в самой деревне Верколе.
2
29 февраля – день святого Иоанна Кассиана Римлянина. Русская православная церковь чествует этого святого в соответствии с юлианским календарём 13 марта. На Русском Севере, в частности на Пинежье, на григорианский календарь летосчисления, принятый декретом Совета народных комиссаров 26 января 1918 года, не переходили. Староверы-поморы, как и прежде, пользовались юлианским календарём, и все метрические данные в церковных росписях велись именно по старому летосчислению без всяких поправок на новый стиль. В народном поверье 29 февраля вспоминают как Касьянов день, или Касьян-високос. В сказках и легендах восточных славян образ святого Касьяна, несмотря на всю праведность реального святого, рисуется отрицательным и даже демоническим, как отголосок языческих представлений о «плохом» и «хорошем» времени. Последний день зимы и последний день старого года (в древности год начинался 1 марта) с мифологической точки зрения был самым «плохим» и страшным, ведь наступал переход от старого к новому, от одной реальности к другой.