Но было как есть: сборную возглавил человек рациональный, чьи решения основывались на холодном расчете. Федор мог стать проблемой, а в игровом плане вряд ли вписался бы в бешено готовую стаю молодых киевских львов. И на второй день после принятия команды Лобановский отправил домой его и Гоцманова.
Вспоминает доктор Мышалов:
"Валерий Васильевич ему (Федору) о своем решении сообщать не стал. Вызвал меня и сказал: "Прошу дипломатично, как вы умеете, поговорить с Черенковым. Деликатно дайте знать, что в дальнейшем он в сборную привлекаться не будет из-за болезни, которая может в любое время обостриться".
Я не знал, с какого боку подступиться. Взволнованно, путаясь в словах, начал издалека:
— Претензий к тебе никто не предъявляет. Но в целях профилактики, чтобы сохранить твое здоровье… Ведь мы опять летим в Мексику... твои проблемы... стрессовая нагрузка...
Выслушав это бормотание, Федя не выдержал, заплакал. Потом взял себя в руки, собрал сумку и уехал из Новогорска".
В Мексике сборная наделала шуму, но немного не рассчитала. Начали с места в карьер (6:0 над венграми), выиграли группу, а в 1/8 неожиданно оступились на скромной команде Бельгии при результативных судейских ошибках. Однако игра впечатлила, и Лобановскому доверили два следующих цикла. Его команда победным маршем пройдет по Европе, где станет вице-чемпионом.
В конце восьмидесятых мэтр вспомнит о Черенкове — пару раз даст сыграть в товарищеских матчах и даже выпустит на шесть минут в отборочном поединке чемпионата мира против турок, но было ясно, что это лишь дань общественному мнению. На Италию-90 переживавший тогда вторую молодость Федор тренером не рассматривался.
— Позже, когда вы пересекались с Лобановским, в кулуарах, не спрашивали его, почему он вас тогда не брал в сборную? — будут донимать Черенкова уже после завершения карьеры.
— Ничего я не спрашивал, я очень уважительно к нему отношусь, считаю талантливым тренером...
— А Бесков все-таки лучше?
— Бесков — лучше.
Часть 4. Футбольный Махатма Ганди.
Его уделом и средой обитания остался внутренний чемпионат. А может, точнее будет сказать иначе: осталась просто игра, в которой он жил.
"Я не замечал каких-то ударов по ногам. Только когда собьют, лежишь и думаешь: стоп, это уже нарушение правил. Я был беспредельно увлечен игрой".
Не он один — все выходившие на поле любили футбол, но любили нормально, с известной долей корысти. Добытчикам-семьянинам, завсегдатаям заведений, охочим до девушек и "тачек" — игрокам любой доминанты были нелишни деньги — меновый эквивалент, жизненно необходимый всем, от министра до дворника. И эта зависимость так или иначе присутствовала в подсознании. Играть альтруистически, из чистой любви к процессу, было немножко не от мира сего.
После инфарктного сезона-86, когда прореженный Бесковым "Спартак" к середине турнира опустился на последнее место, а потом вдруг разгромил минчан 7:0 и начал невероятный по протяженности спурт, вернувший команду в призеры, — восемьдесят седьмой ждали со смешанным чувством. Это был "Спартак" новых фамилий — от пришедшихся ко двору Шмарова, Пасулько, Мостового, Суслопарова до промелькнувших Меликяна, Еременко, Сурова, Бокия, Каюмова, Месхи-сына... В отсутствие былых вожаков на Черенкова легла обязанность не просто креативить — нести ответственность за игру.
Голевой дубль в стартовом матче в Тбилиси стал отличной заявкой, но дальше в его игре что-то застопорилось. В поединке третьего тура, проходившем на синтетике спорткомплекса "Олимпийский", Черенков не забил два одиннадцатиметровых в ворота "Нефтчи", и просто складывавшаяся игра едва не перевернулась после ответного гола Александра Прокопенко. Благо на 87-й и 90-й минутах Хидиятуллин и Родионов сняли вопросы, доведя счет до 4:1, но с той поры обязанности пенальтиста были передоверены Родионову.
Черенковская игра вернулась к Федору только летом. Пять голов в пяти июньских матчах вплотную приблизили его к цифре 100. К 13 июля, дню приезда главного преследователя лидера — днепропетровского "Днепра", для вступления в Клуб Григория Федотова Черенкову не хватало одного мяча. В тот удивительный год "Спартак" шел во главе таблицы с первого до последнего тура, но в начале второго круга интрига была предельно натянута.