Долг «Русскому вестнику» был хотя и обременительным, но не постыдным; в каком‑то смысле эти тысячи, выданные вперед, оказывались кредитом литературного доверия — о чем не без некоторой гордости он сообщал Страхову. «Я выехал скоро два года назад из России, уже будучи должен Каткову 3000 рублей, и не но старому расчету с «Преступлением и наказанием», а по новому забору. С той поры я забрал еще у Каткова до трех тысяч пятисот рублей».
Ему предстояло не выплачивать, а отрабатывать долг — и в течение четырнадцати месяцев он писал и посылал в Москву главы «Идиота».
Составляя в марте 1868 года в Женеве проект завещательного заявления в пользу жены, Достоевский специально оговаривал пункты расчета по своим долговым обязательствам: «Насчет же уплаты остального долга, всю обязанность беру на себя доставлением ему (Каткову. — Л. С.) продолжения моего романа «Идиот» для его журнала. В случае же смерти моей предоставляю жене моей Анне Григорьевне Достоевской согласиться с г — ном Катковым для уплаты ему остального долга, если таковой еще окажется, деньгами или при издании женою моею моих сочинений. Пишу весь тот третий пункт моего заявления, имея во всяком случае в виду истинное и высокое благородство души Михаила Никифоровича Каткова, неоднократно мною испытанное при литературных моих сношениях с ним».
Сорок печатных листов уже законченного и опубликованного «Идиота» стоили — при плате с листа ста пятидесяти рублей (которую Катков обычно назначал Достоевскому) — шесть тысяч рублей. В формате «Русского вестника» объем романа «Идиот» равнялся сорока листам; при этом лист рассчитывался путем умножения числа 16, то есть количества страниц в одной книжной тетрадке, на объем страницы в знаках: количество строк умножалось на количество букв в строке, а не на количество ударов, как при современных подсчетах. Поэтому печатный лист одного формата мог не совпадать с печатным листом форматов других изданий[23].
Тысяча, которая оставалась непогашенной, оплачивала вперед семь листов пока не существовавшего, то есть не написанного, текста — четвертую или пятую часть будущего романа, если о его размерах судить по «Преступлению и наказанию». Заканчивая работу над «Идиотом», Достоевский полагал, что его долг «Русскому вестнику» окажется меньшим, а объем «Идиота» большим. «В «Идиоте» всего окажется около 42–х печатных листов, — сообщал он Майкову в декабре 1868 года, когда еще не были дописаны финальные главы четвертой части романа и эпилог. — …Мне от сего дня надо будет написать и отослать листов 7 печатных в 4 недели». Совокупный объем текста, предназначенного для завершения романа (то есть VII–XI главы четвертой части и заключение), оказался несколько меньше предполагаемого.
Такого романа, ни уже готового, ни еще сырого, который можно было бы немедленно предлагать в «Русский вестник», у Достоевского, разумеется, в тот момент не было; и, когда весной 1869 года он получил через Страхова предложение о сотрудничестве от редактора «Зари» Кашпирева, возникла любопытная и в некоторых отношениях соблазнительная комбинация.
С одной стороны, надо было отрабатываться в «Русский вестник» — туда был обещан большой роман для первых (и последующих) номеров 1870 года, хотя серьезных денег, памятуя об огромном долге, ожидать из Москвы не приходилось.
С другой стороны, явиться перед публикой в новом журнале было выгодно, так как это повышало шансы автора вообще и в «Русском вестнике» в частности: «будут побольше ценить». Был, однако, риск, что «Русский вестник» обидится, — Достоевский наперед просчитывал эту ситуацию и даже сформулировал для себя оправдательную оговорку: «…я исключительного сотрудничества «Русскому вестнику» не обещал, а стало быть, могу, в свободное время, участвовать и в других журналах». И все‑таки рисковать в данном случае имело смысл только при одном условии: если руководство «Зари» сможет выплатить ему в качестве аванса «сейчас и разом» тысячу рублей.
В какой‑то момент перспектива плотного сотрудничества сразу с двумя журналами, которые, возможно, станут соревноваться друг с другом в предоставлении кредитов пусть и вечно нуждающемуся, но талантливому литератору, казалась Достоевскому, по — видимому, весьма соблазнительной. У него не было и не могло быть претензий к Каткову со стороны материальной, но кое‑что в отношениях с «Русским вестником» его явно раздражало. «Они никогда не отвечают, — жаловался он Майкову, — так даже, что я не знаю, приятен ли им мой роман или нет и желают ли они моего сотрудничества».
23
См., например, письмо П.А. Исаева к Ф.М. Достоевскому от 3 сентября 1879 года: «…мы рассчитали, что 40 печатных листов «Русского вестника» будут 32У2 листам Стелловского… Приблизительно из 36 листов «Преступления и наказания» издания Базунова выходит 30 У4 листов Стелловского» (Пять писем П.А. Исаева к Ф.М. Достоевскому. С. 410–411).