В большой зале, как давно было принято у великих князей Московских, накрывались длинные столы с лавками для обеда бояр.
Уже поставили золотые и серебряные сосуды с уксусом, перцем и солью, незаметно появились серебряные штофы с водкой – её всегда пили перед обедом, нашли своё место тарелки, вилки и ложки из мельхиора. На кухне ещё дымились чугунные чаны – заканчивало тушиться медвежье мясо, но уже стольники взгромоздили на византийское блюдо, украшенное драгоценными каменьями, огромный каравай из ржаного хлеба. Ценный груз стольники пронесли к великокняжескому столу, находившемуся чуть в стороне, на возвышении, и водрузили с гордым видом.
К нему, как к восьмому чуду света, устремились вожделённые взгляды сидящих за столами – от каравая Иоанн Васильевич рукою собственной должен будет отламывать лучшие куски и потчевать именитых гостей, а также бояр, особо отличившихся при исполнении его наказов. Сам Иоанн Васильевич, уставший от забот и раздумий, уже час как сладко дремал, облокотившись о накрытый белоснежной скатертью стол. Без него к еде не приступали.
Бояре сидели тихо, едва слышно перешёптываясь. Внезапно тишину нарушил скрип входной двери. Великий князь вздрогнул.
В назначенный час в залу входили три экзотичные фигуры.
Впереди, в красной куфии до пят, раскрытой на впалой груди, семенил маленькими ножками наместник. Развивающиеся парусами фалды его одежды едва касались голубой глади пахнущего свежей краской пола. Острые носки красных сафьяновых сапожек рассекали воздух с невиданной скоростью, казалось, он летел, как ялик по Москва-реке, ловко лавируя между столами-островами. Сзади, осторожно переставляя ноги в чёрных высоких ботфортах, боясь наступить на полы платья наместника, шёл, спотыкаясь, как лошадь со спутанными ногами, долговязый немец в новом, начищенном гуталином кожаном камзоле и широкополой шляпе с высокой тульей. Казалось, он вот-вот переломится пополам и рассыплется на составные части, собрать которые предстоит третьей фигуре. За ним неотступно как тень, ступая мягко и неслышно, шёл Фёдор Курицын, одетый в чёрный кафтан, расшитый на плечах и спине серебряными узорами в виде северных цветков с короткими листьями, в чёрные сапоги и черную соболью шапку. Ни дать ни взять скромная славянская тень высокопарного Запада, только выглядела она добротнее оригинала.
Не дойдя трёх шагов до стола Великого князя, наместник обнажил лысую голову, поклонился в три погибели и произнёс:
– Позволь, Великий господин государь всея Руси, представить тебе немецкого рыцаря Николая фон Поппеля. Извини, что отрываем тебя от трапезы.
Фёдор Курицын тихо переводил гостю слова Патрикеева.
Рыцарь снял шляпу и, размахивая ею, склонился в долгом поклоне.
– Что привело тебя, Поппель, в наши земли? – вопрошал государь.
Немец попытался произнести заранее приготовленную фразу: «Я видел все страны христианские, хочу посмотреть и вашу…», – но Великий князь прервал его на полуслове.
– Знаю, знаю… любопытства ради.
Наместник застыл в тревожном ожидании, а немец нервно переступал с ноги на ногу. Только Курицын держался спокойно и уверенно.
– Наша страна слишком велика, – продолжил Иоанн Васильевич. – И мы не всю её объездили. Решили мы не обременять тебя долгой и изнурительной дорогой. Думный дьяк Фёдор Курицын зело умён и образован. – Великий князь с ироничной ухмылкой взглянул на Курицына. – Он расскажет всё о стране нашей.
Иоанн Васильевич отпил из серебряного штофа и протянул второй, полный до краёв, фон Поппелю.
– Я пью за здоровье твоего императора Фридриха, а ты выпей за моё.
Немец взял в руки штоф.
– Выпить нужно до дна, – успел шепнуть ему Курицын. – Не то худо будет.
Поппель запрокинул штоф и попытался выпить содержимое одним махом. Но не тут то было. Перехватило дыхание, обожгло горло, а потом и внутренности. Рыцарь дико завращал глазами, отстранил сосуд и закашлялся. Потом вторично поднёс штоф ко рту и осушил до дна.
Наместник забрал посуду из слабеющих рук рыцаря и передал государю.
Иоанн Васильевич заглянул в середину.
– Вижу, уважаешь ты меня и державу нашу. И прибыл ты с добрыми намерениями. Ступай с Богом. Расскажи о землях наших своему императору. Мои люди проводят тебя до границы с Ливонией.