Свидетельство Жимерина, как и воспоминания многих других видных хозяйственных деятелей эпохи позволяют нам судить о принципах подхода советского руководства к подбору управленческих кадров. На важнейшие государственные посты назначались профессионалы (а не «свои люди», как это часто случается в наши дни). И, в полном соответствии со своими возможностями и деловыми качествами, они получали от первых лиц страны большой кредит доверия, освобождавший от мелочной опеки и позволявший работать и принимать решения самостоятельно, без оглядки на вышестоящие инстанции. Но и спрос с них был соответствующим, порой необоснованно суровым. Однако, вопреки расхожему мнению, побуждал их трудиться на пределе сил и возможностей не страх перед сильными мира сего (он был свойствен, скорее, чиновникам средней руки), а понимание исключительно высокой личной ответственности.
Ф. Г. Логинов, с его характером и жизненными принципами, вполне вписывался в эту жёсткую, но довольно ясную систему взаимоотношений в верхних эшелонах власти, где о человеке судили не по количеству взысканий или наград, а по тем конкретным результатам, которых он добивался на своём участке работы (в 1943 году заместитель наркома Логинов был награждён орденом Ленина). Этот принцип позволяет яснее понять важные этапы биографии Логинова, в том числе связанные с его работой на строительстве чирчикских ГЭС, восстановлении Днепрогэса, строительстве Сталинградской гидроэлектростанции…
Назначение Логинова заместителем наркома электростанций совпало с периодом проведения широкомасштабных восстановительных работ на энергетических объектах, которые начались ещё в конце 1941 года, вслед за переходом Красной армии в контрнаступление под Москвой. Ускоренными темпами шло возрождение Московской энергосистемы, в 1942 году удалось восстановить практически довоенный уровень мощности Иваньковской ГЭС — первой гидроэлектростанции, построенной на Волге, Каширской, Сталиногорской (ныне — Новомосковской), Шатурской ГРЭС и других электростанций.
Жизненно важное значение для блокадного Ленинграда имело восстановление Волховской ГЭС. При приближении врага её оборудование было эвакуировано, но после стабилизации фронта, уже 27 декабря 1941 года, было принято решение о восстановлении гидроэлектростанции, и к концу мая 1942 года на ней были смонтированы и опробованы три гидроагрегата. Однако передать выработанную электроэнергию в осаждённый город можно было только одним путём — через Ладожское озеро. Более 100 километров бронированного кабеля, выдерживающего напряжение в 100 000 вольт, было изготовлено на находящемся в блокадном городе заводе «Севкабель» и проложено по дну озера. В результате героических усилий ленинградских рабочих, строительных батальонов, матросов специально оборудованного судна (16 человек его экипажа, в том числе капитан, погибли при налёте немецкой авиации), водолазов и связистов 23 сентября 1942 года энергия Волховской ГЭС стала поступать в Ленинград[121]. Дополнительно к кабельной линии в январе 1943 года начала действовать воздушная ЛЭП, столбы которой были вморожены прямо в ладожский лёд. А в августе 1944 года электростанция заработала на полную мощность.
В 1943 году восстановительные работы по возрождению энергетики были перенесены на юг страны — в Сталинград[122], Ростов, на Северный Кавказ и Донбасс.
На Северном Кавказе больше всего пострадали построенные по плану ГОЭЛРО Гизельдонская гидроэлектростанция, расположенная в Северной Осетии, и Баксанская ГЭС, где на строительстве станционного узла прошёл первую серьёзную проверку делом молодой гидротехник Фёдор Логинов.
После восстановления Баксанскую ГЭС, первый гидроагрегат которой был запущен уже в декабре 1943 года, стали называть «птицей Феникс отечественной гидроэнергетики». О том, какие ожесточённые бои шли в Баксанском ущелье, напоминает нам одна из самых любимых в народе военных песен — «Баксанская», написанная на музыку композитора Бориса Терентьеа группой советских воинов-альпинистов, противостоявших горным стрелкам немецкой дивизии «Эдельвейс»:
Баксанскую ГЭС взрывали дважды. Сначала наши бойцы при отступлении вывели из строя несколько гидротехнических сооружений с таким расчётом, чтобы потом восстановить их в короткие сроки. Но вот отступавшие фашисты взрывчатки не пожалели, и от красивейшей ГЭС страны после их нашествия осталась груда металлолома — было уничтожено практически всё оборудование, в том числе все три гидроагрегата.
По воспоминаниям очевидцев, жители, в основном женщины, «чуть ли не на следующий день вышли восстанавливать Баксанскую ГЭС. Разрывали, разгребали и выкапывали. Чаще всего вручную. Машин почти не было». Спешили ввести станцию в строй не только потому, что окрестные поселки на долгие месяцы остались без электричества. Главное, и это понимали все, — нужно было дать электроэнергию на Тырныаузский вольфрамо-молибденовый комбинат, который был основным потребителем Баксанской станции. Из вольфрама изготавливали сердечники подкалиберных бронебойных снарядов, способных пробивать даже броню немецких тяжёлых танков «Тигр» и самоходно-артиллерийских установок «Фердинанд». Ценой неимоверных человеческих усилий поставленная задача была решена в кратчайшие сроки.
В военные годы судьба не раз возвращала Логинова туда, где на важнейших гидроэнергетических стройках страны проходило его становление как крупного специалиста. Но если восстановление Баксанской ГЭС, строительство Рыбинской ГЭС и электростанций на Чирчике вошли в круг забот Фёдора Георгиевича наряду с многочисленными проблемами, которые приходилось решать ему как одному из руководителей Народного комиссариата электростанций, то задача, поставленная перед ним в марте 1944 года, требовала полной концентрации сил и была, конечно, несовместима с другими обязанностями заместителя наркома.
ВОЗРОЖДЕНИЕ ДНЕПРОГЭСА
23 февраля 1944 года Государственный Комитет Обороны принял решение о восстановлении Днепрогэса. Чтобы понять объёмы предстоящих работ, какой груз лёг на плечи Логинова, назначенного начальником Дне-простроя, надо иметь представление и о масштабах разрушения знаменитой электростанции, являвшейся для советских людей символом великих свершений первой пятилетки.
Из воспоминаний М. Г. Первухина (в 1941 году — заместитель председателя СНК СССР), которому было поручено вывести из строя Днепровскую гидроэлектростанцию:
«При приближении немецких частей к Днепру Верховное Главнокомандование вынесло решение немедленно взорвать часть плотины и мостовой переход через неё, чтобы вражеские войска не могли с ходу перейти на левый берег и таким образом продолжить своё наступление.
Мне было поручено организовать это дело и проследить, чтобы взрыв был произведён вовремя. Как ни тяжело мне, энергетику, было принять такое решение, военная обстановка требовала сделать это без колебаний.
Вместе с руководителями наркомата (электростанций. — А. Ж.) мы наметили, как осуществить намеченное. Прежде всего требовалось помешать противнику перейти на левый берег Днепра. Для этого достаточно было взорвать только верхнюю часть плотины, на что опирается мостовой переход, а всё её остальное тело сохранить, имея в виду, что после разгрома врага мы вернёмся и быстро восстановим Днепровскую ГЭС.
Поэтому в верхнем тоннеле заложили взрывчатку, обеспечив мешками с песком направленный взрыв. Всё было готово. От командующего войсками Юго-Западного фронта маршала Семёна Михайловича Буденного прибыл специальный представитель, уточнивший, когда надо произвести взрыв. Причём меня предупредили: его надо сделать во время, когда основные части Красной Армии перейдут на левый берег Днепра, но никак не допустить, чтобы проскочили немецкие танки…
121
Кабель, по которому поступала электроэнергия с Волховской ГЭС в блокадный Ленинград, служит городу до сих пор — он был поднят со дна Ладожского озера и проложен под тротуаром Невского проспекта.
122
В 1943–1944 годах была полностью восстановлена Сталинградская ГРЭС, построенная по плану ГОЭЛРО и сильно пострадавшая во время Сталинградской битвы.