О том, что ВВП в том виде, в котором он ныне существует, не может служить мерой реального экономического развития, говорил, в частности, в 2016 году на давосском форуме лауреат Нобелевской премии американский экономист Джозеф Стиглиц. Он и ещё двое других крупных учёных-экономистов современности — Амартия Сен и Жан-Поль Фитусси стали авторами известной книги «Неверно оценивая нашу жизнь: Почему ВВП не имеет смысла?»[133], в основу которой лёг доклад Комиссии по измерению эффективности экономики и социального прогресса, созданной по инициативе бывшего президента Франции Н. Саркози…
Однако не будем слишком далеко уходить от основной темы нашей книги. Большинство исследователей истории возрождения Днепрогэса в качестве одной из главных проблем, с которой столкнулись днепростроевцы, отмечают отсутствие в практике отечественной и мировой гидротехники какого-либо опыта восстановления крупных гидротехнических сооружений. У руководства Днепростроя не было готовых ответов на большинство сложных вопросов, связанных с методами проектирования и приёмами восстановительных работ, с массой возникавших технологических проблем.
В решении стоявших задач, многие из которых казались специалистам просто неразрешимыми, Ф. Г. Логинов опирался на своих ближайших помощников, прежде всего на главного инженера Днепростроя Иннокентия Ивановича Кандалова, с которым ему довелось несколько лет бок о бок трудиться на строительстве чирчикских ГЭС. Не принято повторяться, но в данном случае уместно будет напомнить, что П. С. Непорожний, почти четверть века возглавлявший Министерство энергетики и электрификации СССР, приобретал свой первый опыт инженера-гидротехника на Чирчике именно под руководством Логинова и Кандалова и считал их своими учителями. «Совершенно разные были люди, но в совместной работе удивительно удачно дополняли друг друга» — к этим словам Непорожнего, имевшего в виду «крутой» нрав Логинова и мягкий, интеллигентный характер Кандалова, трудно что-либо добавить. За исключением, пожалуй, одного: судьба вновь свела Логинова и Кандалова не «по знакомству». Иннокентий Иванович был направлен на восстановление электростанции, поскольку досконально знал все особенности и секреты Днепрогэса, так как в 1927–1933 годах входил в руководство главной стройки страны — являлся начальником гидротехнических работ правого берега Днепра.
Судя по всему, не случайно в организации восстановительных работ присутствовал тот же самый принцип, что и при строительстве Днепрогэса, — «берег левый — берег правый». В структуре нового Днепростроя были созданы три основные конторы: контора начальника работ правого берега, контора начальника работ левого берега и контора начальника монтажных работ. Что интересно, спустя несколько лет этот же принцип Логинов положит в основу работы Сталинградгидростроя при возведении Сталинградской ГЭС.
В одной из своих статей, подготовленных по горячим следам, И. И. Кандалов писал, что опыт восстановления Днепрогэса будет изучаться гидротехниками и студентами, и особенно их внимание будут привлекать решения тех технических задач, которые связаны с самыми захватывающими днями на Днепрострое. И в этом нет никакого преувеличения заслуг инженерно-технического состава стройки, внёсшего решающий вклад в самоотверженную борьбу днепростроевцев на начальном этапе восстановительных работ за пропуск воды Днепра при помощи донных отверстий, а также предопределившего успех поединка коллектива с весенним паводком 1945 года.
Этим же проблемам в своей книге «Возрождение Днепрогэса» уделил первоочередное внимание и Ф. Г. Логинов. Для разборки завалов, разрушенных конструкций и определения объёмов предстоящих восстановительных работ необходимо было понизить горизонт воды у плотины настолько, чтобы полностью обнажить основание сохранившейся части плотины и других сооружений. Для этого было найдено оригинальное, сложное, но наименее трудоёмкое решение — понижать горизонт верхнего бьефа через пробитые в теле плотины тоннели, основание которых было заложено на отметках, обеспечивавших наибольшее понижение уровня воды. Донные отверстия сечением 25 квадратных метров каждое пробивались с помощью взрывов. В самом начале их сооружения был обнаружен заложенный немцами заряд огромной разрушительной силы — разминированием сопровождались не только дальнейшая тоннельная проходка, но практически и все другие работы: только на основных сооружениях было извлечено и обезврежено 360 тонн взрывчатых веществ.
В кратчайшие сроки, уже в мае 1944 года, была завершена проходка первых девяти донных отверстий, что позволило понизить верхний бьеф, устранить угрозу паводков и начать разборку завалов (всего было разобрано 240 тысяч кубометров обломков бетона и демонтировано более 26 тысяч тонн разрушенных металлоконструкций и оборудования). Но этого оказалось недостаточно для начала работ по восстановлению значительной части плотины, сопрягающего устоя[134] и щитовой стенки[135] гидростанции. Поэтому пришлось дополнительно пробить ещё шесть донных отверстий, после чего появилась возможность насухо готовить основание восстанавливаемых сооружений под новый бетон.
В войну посёлки Днепрогэса, особенно те, что располагались на правом берегу, были уничтожены практически полностью, поэтому с первых дней восстановления ГЭС были развёрнуты работы по приспособлению под жильё сохранившихся коробок разрушенных и сожжённых жилых зданий. «Строителям довоенного и послевоенного периода, — писал Логинов, — будет непонятен термин «приспособление под жильё». Он был вызван тяжёлыми условиями, в которых разворачивались восстановительные работы. Все здания были в той или иной степени разрушены. Даже уцелевшие дома были непригодны для жилья. Провалившаяся крыша, потрескавшиеся, пробитые снарядами стены — так выглядели многие здания города. Не было, конечно, и бытового инвентаря — кроватей, столов, стульев, умывальников, осветительных приборов и т. п. <…> Эти помещения первое время освещались коптилками, сделанными из гильз снарядов, патронов противотанковых ружей, и лишь немногие имели фонари «летучая мышь» или карбидные лампы»[136].
Приспособление под временное жильё уцелевших строений дало возможность создать необходимый трудовой коллектив, способный решать задачи восстановления Днепрогэса в тяжёлое военное время и первые послевоенные годы. Если в марте 1944 года Днепрострой сумел приютить лишь несколько сотен рабочих, то в августе 1945 года в приспособленном и вновь построенном жилье проживали 15 тысяч человек. Были созданы культурные учреждения, в том числе два клуба и два парка, организованы детсады и ясли, отремонтированы школы, построены столовые и магазины, а при помощи продукции подсобных хозяйств Днепрострой получил возможность предоставлять ежедневное дополнительное питание каждому рабочему, перевыполняющему производственные нормы[137].
Логинов хорошо понимал, что создание необходимых бытовых условий для людей — далеко не единственное условие формирования сплочённого и работоспособного коллектива. Днепрострою нужны были не только разнорабочие — стройке требовались квалифицированные специалисты, владеющие строительными профессиями. Однако большинство прибывающих на стройку не владели необходимыми трудовыми навыками. Это были, особенно в начале строительства, главным образом молодые люди, в основном вчерашние школьники, девушки, многим из которых не исполнилось и восемнадцати. Фёдор Георгиевич сохранил верность одному из своих главных принципов, которым он руководствовался со времени работы на Чирчике: решать сложные задачи, связанные со строительством гидротехнических сооружений, могут только квалифицированные рабочие и специалисты. И уделял первостепенное внимание их подготовке на стройках, которые довелось ему возглавлять. К примеру, только в 1944 году на Днепрострое профессиональное обучение прошли полторы тысячи человек.
133
См.:
134
Конструкция, с помощью которой бетонная плотина примыкает к берегам и другим сооружениям гидроузла — земляной плотине, зданию ГЭС, шлюзу, рыбоходу.
135
В щитовой стенке (её длина на Днепрогэсе составляла 216 метров) помещаются главные металлические щиты станции, открывающие и закрывающие доступ воды в напорные трубы турбин из аванкамеры.
136