После того как Гудериан в июле 1944 г. был назначен начальником ОКХ, он неоднократно предлагал назначить начальником главного командования Вермахта того же Манштейна, заменив им Кейтеля. В ответ на это фюрер ответил: «Манштейн, возможно, и является самым лучшим умом, рожденным Генштабом, но он может оперировать только свежими дивизиями, а не развалинами, которыми мы сегодня располагаем» .
Даже в 1944 г. он не хотел организовывать централизованное командование на отдельных театрах боевых действий. Так, фельдмаршал Роммель предложил, чтобы все три вида вооруженных сил, а также «Организация Тодта» были переданы в его полное подчинение для обороны от возможной высадки союзников. Однако Гитлер наотрез отклонил эту идею. По мнению генерала Шпейделя, «он не хотел иметь твердо установленного порядка подчинения среди высшего руководства вооруженными силами и не желал, чтобы вся полнота власти была сосредоточена в руках одного человека, особенно такого, как Роммель». И оказался прав!
Чем же объясняется упорное нежелание Гитлера менять систему командования. Дело в том, что с точки зрения стабильности власти фюрер не мог доверить командование крупными силами Вермахта одному человеку, тем более харизматичной личности типа Манштейна, Роммеля или Кессельринга. То же самое касается и командования сухопутными войсками. Заняв пост, который предлагали создать Цайтцлер и Гудериан, военачальник получил бы реальный контроль над армией. К чему это могло привести, реально показали события 20 июля 1944 г. Заговорщики, взорвав бомбу в гауптквартире Гитлера, попытались взять под контроль территорию Рейха с помощью войск Резервной армии и, несмотря на плохую организацию переворота и малодушие отдельных личностей, все же добились значительных успехов. Им удалось взять под контроль ряд правительственных учреждений и даже штаб СС в Берлине. А что могло бы быть, если бы всеми сухопутными войсками или хотя бы Восточным фронтом командовал один человек и Штауффенберг сумел бы втянуть его в заговор! Тем более если в его руках были бы все нити управления, в том числе авиацией и флотом.
Для диктатуры это представляло явную угрозу. Неизвестно, как бы развивался путч на территории Франции, если бы Роммель, тоже имевший отношение к заговору 20 июля, имел бы полномочия, которые просил у Гитлера. Фюрер обладал хорошей интуицией и подсознательно всегда боялся военных, потому и парализовал их влияние, раздробив систему командования и возглавив сухопутные войска. Таким образом, в плане сохранения власти он действовал совершенно правильно, хотя для хода войны это и имело, вероятно, отрицательные последствия.
Поэтому генералы, не имевшие к политике никакого отношения, в основном отрицательно оценивали гитлеровский стиль руководства. Так, Фридрих Хоссбах считал, что созданная Гитлером система управления напоминала абсолютизм XVIII века. Никакой человеческий гений, по его мнению, не мог с успехом руководить и государством, и вооруженными силами одновременно.
«Воля – волей, если сил невпроворот»
[4]
Еще до войны Гитлер производил на окружающих впечатление выдающегося человека и природного лидера. По мнению адмирала Редера, познания фюрера, полученные путем интенсивного самообразования, были обширны и разнообразны. Он вспоминал потом: «Его способность немедленно проникать в самую суть проблемы и сводить даже самые запутанные вопросы к общему знаменателю просто поражала. Он мог излагать мысли ясным и доступным языком».
Невозможно отрицать наличие у фюрера таких важных для полководца качеств, как сильная воля, крепкие нервы, острый ум, большие способности в области оперативного искусства и обширные познания в военной технике. Удивительную память на факты и цифры, способность быстро улавливать главное отмечали многие люди. Нередко фюрер вникал во все тактические подробности и разрабатывал мельчайшие детали даже небольших операций. Также не вызывают сомнения способности Гитлера понимать чувства простого солдата и вдохновлять его на подвиги во имя Третьего рейха. Нельзя также недооценивать неиссякаемый энтузиазм фюрера и определенную склонность к риску.