— Мы работаем по старинке, но зато на совесть, — сказал он, снова кивнул и исчез.
И опять Коллинзу показалось, что откуда–то издалека до него донесся чей–то сердитый возглас.
Потрясенный, обессиленный, он опустился на пол перед машиной. Обожженный палец жгло и дергало.
— Вылечи меня, — пробормотал он пересохшими губами и надавил кнопку здоровой рукой.
Утилизатор зажужжал громче, а потом умолк совсем. Боль в пальце утихла, Коллинз взглянул на него и увидел, что от ожога не осталось и следа — даже ни малейшего шрама.
Коллинз налил себе основательную порцию коньяку и, не медля ни минуты, лег в постель. В эту ночь ему приснилось, что за ним гонится гигантская буква А, но, пробудившись, он забыл свой сон.
Прошла неделя, и Коллинз убедился, что поступил крайне опрометчиво, построив себе дом в лесу. Чтобы спастись от зевак, ему пришлось потребовать целый взвод солдат для охраны, а охотники стремились во что бы то ни стало расположиться в его английском парке.
К тому же Департамент государственных сборов начал проявлять живой интерес к его доходам.
А главное, Коллинз сделал открытие, что он не так уж обожает природу, в конце концов. Птички и белочки — все это, конечно, чрезвычайно мило, но с ними ведь особенно не разговоришься. А деревья, хоть и очень красивы, никак не годятся в собутыльники.
Коллинз решил, что он в душе человек городской.
Поэтому с помощью такелажников «Поуха минайл», строительной конторы «Максимо олф», Бюро мгновенных путешествий «Ягтон» и крупных денежных сумм, врученных кому следует, Коллинз перебрался в маленькую республику в центральной части американского континента. И поскольку климат здесь был теплее, а подоходного налога не существовало вовсе, он построил себе большой, крикливо–роскошный дворец, снабженный всеми необходимыми аксессуарами: кондиционированным воздухом, конюшней, псарней, павлинами, слугами, механиками, сторожами, музыкантами, балетными труппами — словом, всем, чем должен располагать каждый дворец. Коллинзу потребовалось две недели, чтобы ознакомиться со своим новым жильем.
До поры до времени все шло хорошо.
Как–то утром Коллинз подошел к Утилизатору, думая, не попросить ли ему спортивный автомобиль или небольшое стадо племенного скота. Он наклонился к серой машине, протянул руку к красной кнопке…
И Утилизатор отпрянул от него в сторону.
В первую секунду Коллинзу показалось, что у него начинаются галлюцинации, и даже мелькнула мысль бросить пить шампанское перед завтраком. Он шагнул вперед и потянулся к красной кнопке.
Утилизатор ловко выскользнул из–под его руки и рысцой выбежал из комнаты.
Коллинз во весь дух припустил за ним, проклиная владельца и весь класс А. По–видимому, это было то самое одушевление, о котором говорил Лиик: владельцу каким–то способом удалось придать машине подвижность. Но нечего ломать над этим голову. Нужно только догнать машину, нажать кнопку и вызвать ребят из Контроля одушевления.
Утилизатор несся через зал, Коллинз бежал за ним по пятам. Младший дворецкий, начищавший массивную дверную ручку из литого золота, застыл на месте, разинув рот.
— Остановите ее! — крикнул Коллинз.
Младший дворецкий неуклюже шагнул вперед, преграждая Утилизатору путь. Машина, грациозно вильнув в сторону, обошла дворецкого и стрелой помчалась к выходу.
Коллинз успел подскочить к рубильнику, и дверь с треском захлопнулась.
Утилизатор взял разгон и прошел сквозь запертую дверь. Очутившись снаружи, он споткнулся о садовый шланг, но быстро восстановил равновесие и устремился за ограду в поле.
Коллинз мчался за ним. Если б только подобраться к нему поближе…
Утилизатор внезапно прыгнул вверх. Несколько секунд он висел в воздухе, а потом упал на землю. Коллинз ринулся к кнопке. Утилизатор увернулся, разбежался и снова подпрыгнул. Он висел футах в двадцати над головой Коллинза. Потом взлетел по прямой еще выше, остановился, бешено завертелся волчком и упал.
Коллинз испугался: вдруг Утилизатор подпрыгнет в третий раз, совсем уйдет вверх и не вернется. Когда Утилизатор приземлился, Коллинз был начеку. Он сделал ложный выпад и, изловчившись, нажал кнопку. Утилизатор не успел увернуться.
— Контроль одушевления! — торжествующе выкрикнул Коллинз.
Раздался слабый звук взрыва, и Утилизатор послушно замер. От Одушевления не осталось и следа.
Коллинз вытер вспотевший лоб и сел на машину. Враги все ближе и ближе. Надо поскорее, пока еще есть возможность, пожелать чего–нибудь грандиозного.
Быстро, одно за другим, он попросил себе пять миллионов долларов, три функционирующих нефтяных источника, киностудию, безукоризненное здоровье, еще двадцать пять штук танцовщиц, бессмертие, спортивный автомобиль и стадо племенного скота.
Ему показалось, что кто–то хихикнул. Коллинз поглядел по сторонам. Кругом не было ни души.
Когда он снова обернулся, Утилизатор исчез.
Коллинз глядел во все глаза. И в следующее мгновение он тоже исчез.
Коллинз открыл глаза и увидел, что стоит перед столом. За столом сидел грузный краснолицый мужчина, который раньше пытался пробиться к нему в комнату сквозь стену. Он не казался сердитым. Вид у него был скорее умиротворенный и даже меланхоличный.
С минуту Коллинз стоял молча; ему было жаль, что все кончилось. Владелец и класс А в конце концов поймали его. Но все–таки это было великолепно!
— Ну, — сказал наконец Коллинз, — вы получили обратно свою машину, что же вам еще от меня нужно?
— Мою машину? — повторил краснолицый, с недоверием глядя на Коллинза. — Это не моя машина, сэр. Отнюдь не моя.
Коллинз в изумлении воззрился на него.
— Не пытайтесь обдурить меня, мистер. Вы — класс А — хотите сохранить за собой монополию, разве не так?
Краснолицый отложил в сторону бумагу, которую он просматривал.
— Мистер Коллинз, — сказал он твердо, — меня зовут Флайн. Я агент Союза охраны граждан. Это чисто благотворительная, лишенная всяких коммерческих задач организация, и единственная цель, которую она себе ставит, — защищать лиц, подобных вам, от возможных заблуждений на жизненном пути.
— Вы хотите сказать, что не принадлежите к классу А?
— Вы пребываете в глубочайшем заблуждении, сэр, — спокойно и с достоинством произнес Флайн. — Класс А — это не общественно–социальная категория, как вы, по–видимому, полагаете. Это всего–навсего форма кредита.
— Форма чего? — оторопело спросил Коллинз.
— Форма кредита. — Флайн поглядел на часы. — Времени у нас мало, и я постараюсь быть кратким. Мы живем в эпоху децентрализации, мистер Коллинз. Наша промышленность, торговля и административные учреждения довольно сильно разобщены во времени и пространстве. Акционерное общество «Утилизатор» является весьма важным связующим звеном. Оно занимается перемещением благ цивилизации с одного места на другое и прочими услугами. Вам понятно?
Коллинз кивнул.
— Кредит, разумеется, предоставляется автоматически. Но рано или поздно все должно быть оплачено.
Это уже звучало как–то неприятно. Оплачено? По–видимому, это все–таки не такое высокоцивилизованное общество, как ему сначала показалось. Ведь никто ни словом не обмолвился про плату. Почему же они заговорили о ней теперь?
— Почему никто не остановил меня? — растерянно спросил он. — Они же должны были знать, что я не кредитоспособен.
Флайн покачал головой.
— Кредитоспособность — вещь добровольная, она не устанавливается законом. В цивилизованном мире всякой личности предоставлено право решать самой. Я очень сожалею сэр. — Он поглядел на часы и протянул Коллинзу бумагу, которую просматривал. — Прошу вас взглянуть на этот счет и сказать, все ли здесь в порядке.