Могу как очевидец подтвердить, что в этих словах нет никакой бравады. В халхингольских событиях ярко проявилась способность Георгия Константиновича в короткий срок дисциплинировать большие массы войск и заставить их работать с полной отдачей сил. Управление войсками было поставлено настолько жестко, что командующего чувствовали и те, кто никогда не видел его и не встречался с ним непосредственно. Выдающийся организаторский талант Жукова, его воля проявились как при подготовке, так и при проведении крупных сражений.
Личный авторитет Г. К. Жукова усиливался глубоким знанием дела, умением находить слабые места у противника, определять наиболее выгодный момент для нанесения решающего удара, концентрировать силы на главных направлениях и последовательно идти к намеченной цели. Конечно, во многих случаях он показал себя строгим, резким, но при всем при этом он оставался справедливым, честным, не злопамятным. Это подкрепляло у подчиненных веру в его силы. Кое-кому они представлялись неограниченными.
Хочу пояснить, основываясь на собственном опыте. Его порой чрезмерная требовательность основывалась на личном примере неустанного трудолюбия и высокой ответственности за порученное дело. Таким он оставался до конца дней своих.
Мыслил он всегда по-государственному, заглядывал широко, далеко за пределы решения конкретной задачи. Разгром японских войск был для Г. К. Жукова не просто военным заданием, локальным по месту и времени. Японскую агрессию он оценивал сквозь призму противостояния СССР международному империализму. После победы на Халхин-Голе у Г. К. Жукова сложилась своя оценка непосредственной военной угрозы не только на Востоке, но и на Западе.
За всю долголетнюю службу мне не раз приходилось слышать самое разное о Георгии Константиновиче: дескать, жесток, никого не хочет слушать, не соблюдает никаких субординации - в присутствии младших может, как выражались некоторые, "отхлестать" старшего и т. п.
Хотелось бы напомнить, что свое поведение он сам пояснил, и вполне определенно, в своей книге "Воспоминания и размышления".
Конечно, разные люди, времена и обстоятельства накладывают свой отпечаток и на человеческие отношения. Возьмем войну. Это не бал с маскарадом и реверансами. И не фейерверк, где ракетные взрывы и сполохи лишь красивый декорум. Война - это или жизнь, или смерть сражающихся друг против друга. Тем более, что фашисты вели войну на истребление. Разве можно противостоять такому напору, не вооружившись ответной беспощадностью, волей и твердостью?
В решении кадровых вопросов Г. К. Жуков был очень внимателен и осмотрителен. Командиров он проверял на деле и редко ошибался в их оценке. Убедившись в нецелесообразности пребывания в должности того или иного подчиненного, в интересах дела, тут же, не взирая на ранги, замещал его другим, более, на его взгляд, подходящим. Он ценил и выдвигал на высшие должности тех, кто решителен и смел в бою, кто стремится знать и искать противника, чтобы его бить, обладает выдающимися организаторскими способностями, умело руководит подчиненными, мыслит в духе новых условий ведения боя и творчески проводит в жизнь замысел вышестоящего командования.
В этой связи позволю себе привести два примера. За умелое руководство боевыми действиями полка на Халхин-Голе майор И. И. Федюнинский, как известно, был удостоен звания Героя Советского Союза, ему присвоили воинское звание "полковник". И после разгрома японских милитаристов он был назначен командиром 82-й стрелковой дивизии. В Отечественную войну, по предложению Г. К. Жукова, Ставка Верховного Главнокомандования назначила И. И. Федюнинского командующим Ленинградским фронтом.
После победы в сражении на горе Баян-Цаган Георгий Константинович воочию убедился в том, что увеличивающийся размах боевых действий потребует пополнения танками и срочного повышения боеготовности получивших необходимый опыт, но понесших значительные потери бронетанковых бригад, усиления руководства в деле боевого использования танков и бронетанковых частей в различных видах боя. С образованием 1-й армейской группы была введена должность заместителя командующего. Таковым по просьбе Жукова Москва назначила полковника М. И. Потапова. Его Георгий Константинович знал хорошо как своего бывшего подчиненного и был уверен, что опытный танкист с новыми обязанностями справится и будет его хорошим помощником в управлении подвижными частями и соединениями.
Они познакомились в начале 1937 года. До этого М. И. Потапов окончил академию механизации и моторизации и несколько месяцев прослужил в штабной должности. Потом его назначили командиром 4-го механизированного полка, входившего в состав 4-й Донской казачьей дивизии, квартировавшей в Слуцке. Там майор и был представлен ее комдиву Г. К. Жукову. Вверенная Потапову часть состояла из трех танковых и одного автобронетанкового эскадронов. В первой половине мая полк был выведен в летние лагеря, куда почти каждую неделю приезжал командир дивизии. В конце июня 1937 года его визит в 4-й мехполк, как вспоминал Михаил Иванович во время одной из наших бесед с ним, был практически последним: Георгий Константинович через несколько дней принял под начало 3-й кавалерийский корпус.
Мехполк Потапова заслуженно считался одним из лучших в Белорусском военном округе. Об этом свидетельствовали высокая оценка его действий на крупных окружных учениях и результаты последней проверки, проведенной на исходе 1937 года, по итогам которой командир полка был отмечен в приказе командующего БВО.
В результате, когда в середине следующего года проходило преобразование механизированных частей в соединения, Михаил Иванович был назначен командиром 21-й танковой бригады. А вскоре ему присвоили очередное воинское звание полковника. "Хозяйство" его состояло теперь из четырех танковых и одного разведывательного батальонов и насчитывало около 200 боевых машин, основу которых составляли танки "Т-26" и "БТ".
Благодаря неутомимой энергии командира и усилиям всего личного состава 21-я отдельная танковая бригада постепенно превратилась в хорошо спаянный коллектив, готовый выполнить любую боевую задачу. Это подтвердили учения 3-го и 6-го кавкорпусов Белорусского военного округа, которыми в разное время командовал Г. К. Жуков. Вспоминая то время, Георгий Константинович писал: "Практически на полевых учениях и маневрах в 3-м и 6-м корпусах мне пришлось действовать с 21-й отдельной танковой бригадой (комбриг М. И. Потапов) или с 3-й танковой бригадой (комбриг В. В. Новиков). Оба эти командира были в прошлом моими сослуживцами, и мы понимали друг друга в боевой обстановке с полуслова".
Мне очень жаль, как и всем тем, кто знал Михаила Ивановича, что так трагично сложилась судьба этого исключительно способного военачальника и доброго товарища в годы Великой Отечественной войны. В первых же сражениях с фашистами его 5-я армия дралась храбро. Но, по стечению обстоятельств, генерал Потапов, будучи раненым, попал в фашистский плен. Однако и там Михаил Иванович не поступился честью и достоинством коммуниста, патриота своей Родины. Плен не сломил веру в Победу, и он дождался ее. КПСС и Советское правительство отдали должное его боевому прошлому и незапятнанности поведения в фашистской неволе: М. И. Потапов был восстановлен в партии и на руководящей работе в армии. В январе 1965 года он умер в звании генерал-полковника, в должности заместителя командующего Одесским военным округом.
Испытанные кадры, подобные И. И. Федюнинскому, М. И. Потапову, М. С. Никишеву, И. М. Ремизову и многим другим халхингольцам, служили прочной опорой в практической деятельности Г. К. Жукова. На них он возлагал самые ответственные задачи. Замечу, Георгий Константинович, доверяя, проверял и помогал, за заслуги поощрял, а за промахи в работе тут же наказывал в дисциплинарном порядке вплоть до снятия с должности. Ни один проступок подчиненных он не оставлял безнаказанным.
Подчиненные ему командиры всех частей и соединений родов войск знали, что надо осваивать опыт, рождаемый на поле боя, не боясь ответственности, каждый раз выбирать такие формы маневра, которые наиболее целесообразно отвечали бы конкретно сложившимся условиям. Необходимо было детально знать возможности вверенного оружия и сил и умело распоряжаться огневыми мощностями. Георгий Константинович не уставал повторять, что в современном бою нельзя непосредственно командовать соединением и тем более объединением. Ими можно только управлять в опережающем динамику боя темпе, без сдерживания и замедления. Это - одна из областей военного искусства, в которой с ним редко кто мог сравниться.