— Гарри, — спросила она раздраженно, — где ты пропадал?
Я знал, что она спросит меня об этом, и даже приготовился сказать им обоим — так, между прочим, — что Мэрвин Майлс пригласила меня пообедать, но теперь, услыхав вопрос Кэй, понял, что никогда ничего не скажу, потому что все уже прошло и все принадлежит только мне одному, и никому больше. Воспоминание о Мэрвин Майлс было моей единственной безраздельной собственностью.
— Видишь ли, я встретил кое-кого, и мы пообедали. Я считал, что раз у тебя болит голова… я надеялся, что ты не будешь возражать.
— Конечно нет. Я совсем не возражаю.
Судя по тону Кэй, я понял, что в действительности она недовольна, но по каким-то причинам не хочет об этом говорить. Я подождал, не заговорит ли кто-нибудь из них снова, но оба они молчали, и тут я вспомнил о плите.
— Вы не почувствовали запах газа, когда вернулись домой?
— Газа? — хрипло переспросил Биль. — Какого газа?
— Ты хочешь сказать, что вы не слышали запаха в вестибюле? Кэй, это все контрольная горелка. Она опять погасла, но я отрегулировал ее.
— Да? Опять погасла? — проговорила Кэй без всякого интереса. Вообще-то она никогда не интересовалась такими вещами, но на этот раз у меня создалось впечатление, что и она и Биль хотят, чтобы я продолжал говорить.
— Ну-с, так что же мы будем делать завтра? — спросил я.
Их поведение уже начало раздражать меня. Я хотел действовать, что-то делать, двигаться, а все вокруг словно застыло.
— Если завтра будет хорошая погода, — продолжал я, — мы можем поехать куда-нибудь на пикник. Или, если ты не хочешь ехать на пикник, мы с Билем отправимся утром в клуб играть в сквош.
— В сквош! — воскликнул Биль. — О боже мой, сквош! — Но тут в разговор вмешалась Кэй, словно мое предложение напомнило ей о чем-то.
— Гарри, — произнесла Кэй тоном, который появлялся у нее лишь в тех случаях, когда она хотела внести в разговор полную ясность. — Биль не может принять твое предложение — он должен уехать рано утром.
— Что, что? Да завтра же воскресенье.
— Дело в том, — быстро сказал Биль, — что мне сегодня вечером позвонили по поводу одного из этих радиоконтрактов. Я надеюсь вскочить в первый же утренний поезд.
— Как жаль! — Мне хотелось о многом поговорить с Билем, а я еще почти не видел его в тот день. — Неужели это такое неотложное дело?
Биль взглянул на Кэй, но она внимательно рассматривала висевшую над камином картину Иннеса. Он, видимо, ждал, что Кэй что-нибудь скажет, однако она продолжала молча смотреть на картину.
— Такова жизнь, — заметил Биль. — Сегодня здесь, а завтра там. Мне надо выспаться, чтобы не проморгать утренний поезд. Спокойной ночи, Кэй. — Было похоже, что он хочет что-то добавить, но колеблется. — Я хорошо провел время. Все оказалось чудесно.
Кэй раздраженно повела головой.
— Не употребляйте это выражение — «проморгать поезд». Вы должны говорить «поспеть на поезд». Спокойной ночи.
— Биль, мне не хочется, чтобы ты уезжал. Но пока, до утра, — до свидания. У тебя есть все, что нужно?
— Глупый вопрос, — возмутился Биль, — и ты сам это прекрасно понимаешь. Никто не имеет всего, что ему нужно, мой мальчик. Спокойной ночи.
Он остановился на пороге, улыбнулся нам, помахал рукой и тихо закрыл за собой дверь. Кэй присела на угол кушетки.
Возможно, причиной тому было мое воображение, но я не мог отделаться от мысли, что между ними что-то произошло.
— Знаешь, Кэй, мне кажется, что ты должна уговорить Биля остаться на завтра.
— Гарри, ты не мог бы дать мне немножко виски?
— Но, по-моему, ты всегда считала, что нехорошо пить вечером.
Виски, стаканы, лед и содовая стояли на столике у стены, где их обычно оставляла Элин, когда к нам приходили гости. Хотя я и видел, что Кэй действительно нужно выпить, но налил немного, так как знал, что иначе она встанет с головной болью. Кэй выглядела очень утомленной — недаром последнее время она была так занята, кроме того, ей, должно быть, действовал на нервы Биль.
— Кэй, что с тобой? У тебя трясется рука!
— Устала, вот и все. Не обращай внимания. Через минуту все пройдет. — Кэй быстро осушила стакан, что было вовсе не похоже на нее, потому что она отрицательно относилась к вину и особенно не одобряла пьющих женщин.
— Спасибо, большое спасибо, — сказала она, возвращая стакан.
— Кэй, а может, Биль получил какие-нибудь плохие известия?