Главным объектом изображения становится жизнь бостонских буржуазных семейств, в частности семейства Пулэмов. Детально описываются мелочи быта, все эти «треволнения гостиных»: званые обеды, благотворительные вечера. Здесь исключительное значение приобретают правила «хорошего тона», умение вести разговор, соблюдение приличий. Картина быта и нравов бостонской буржуазии дополняется описанием клубных вечеров, футбольных состязаний между командами Гарвардского и йэльского университетов.
Отношение к миру Пулэмов и их знакомых у автора двойственное. С одной стороны, он любуется им, и многое в этом мире ему импонирует, хотя явной идеализации старого уклада жизни уже нет. С другой — все громче звучит нота протеста, все решительней пробивается мысль о том, что в среде благовоспитанных бостонских буржуа глушится всякое естественное чувство, суживаются горизонты, стандартизируется человеческая личность. От прежних прогрессивных традиций американской «колыбели революции» не осталось и следа.
Роман говорит о жалкой, пустой жизни бостонской буржуазии — жизни, заполненной мелочными интересами, где в жертву внешним приличиям приносится все подлинно человеческое.
Марквэнд реалистически воспроизводит картину жизни и нравов имущих слоев современной Америки, и в этом бесспорное достоинство романа.
Беспощадный приговор буржуазному Бостону выносит Биль Кинг в беседе с Гарри Пулэмом, возвратившимся с фронта: «Ты вырос в маленьком, никому не нужном мирке, дни которого сочтены… Тебе, Гарри, следует бежать из него».
Но Гарри Пулэм остался в этом мирке, да и некуда ему было бежать. Самому Билю Кингу, радующемуся, что он не принадлежит к бостонскому обществу, достался не лучший удел. Напряженная, отупляющая работа в рекламных фирмах Нью-Йорка, бешено конкурирующих друг с другом, необходимость применяться к обстоятельствам и злоупотребление виски — все это превратило остроумного и язвительного Кинга в циника, опустошило его так же, как рутина бостонской жизни опустошила Пулэма.
История Гарри Пулэма — это история жизни, прожитой впустую. Он жертва среды и социальных обстоятельств. Старые традиции, предрассудки отжившего мира и привязанность к собственности держат его мертвой хваткой. В натуре Пулэма есть и порядочность и благородство, есть даже задатки для другой, содержательной, жизни. Но слабоволие, нерешительность и боязнь нарушить установленные нормы навсегда приковывают его к этому узкому буржуазному мирку, превращают в беспомощное существо, не сумевшее даже распорядиться собственной жизнью. И как ни пытается Пулэм убедить читателя в том, что он доволен своей судьбою, в романе явно сквозит подтекст, говорящий о том, что все это благополучие — мнимое.
В романе неоднократно говорится о суровой американской действительности, лежащей за пределами мира Пулэма и Кинга. В спорах между ними затрагиваются большие социальные проблемы. Критикуя тепличное воспитание, которое получил Гарри в школе св. Суизина, Биль говорит: «Ты когда-нибудь встречал в своей школе детей бедняков? Тебе рассказывали там, что люди голодают, что их оскорбляют? Тебе объясняли, что такое минимальная заработная плата?.. Кто-нибудь говорил тебе, о чем думают остальные девяносто девять процентов людей?»
Марквэнд касается здесь больших социальных тем, однако они не получают в романе дальнейшей разработки, не подтверждаются конкретными примерами, картинами американской жизни.
Глухо намекает Марквэнд, опять-таки устами Биля Кинга, на кризисы и грандиозные классовые бои, охватившие капиталистический мир после первой мировой войны и социалистической революции в России: «Послушай, — говорит Биль Пулэму, — ты же понятия не имеешь, что происходит там — рабочие беспорядки, коммунизм, расстройство экономики, Лига наций». Эти отдельные упоминания врываются в роман как отголоски больших социальных событий.
Книга Марквэнда написана легко, просто и занимательно. Профессиональное мастерство чувствуется и в хорошо продуманной композиции.
Стиль романа отличается естественностью, легкостью. Марквэнд не любит длиннот. Живой диалог, два-три перехода легко движут роман, создают динамизм в развитии сюжета.
Мастерски рисует Марквэнд портреты своих героев, с тонким юмором описывает он перипетии их жизни, сцены семейных неурядиц Пулэмов, их светские визиты и переезды с дачи на зимнюю квартиру в Бостон.
Следует отметить особенности юмора Марквэнда. В нем нет раскатистого смеха, эксцентричности и специфического гиперболизма, присущего американскому юмору. Известно, что еще бостонская школа в XIX веке презрительно третировала свой национальный юмор, считая его грубым, называя его «лошадиным смехом». Марквэнд опирается на другие традиции — традиции английского юмора. Вся тридцать первая глава «Но-о, поехали…» написана в духе Джерома К. Джерома и напоминает страницы его книги «Трое в одной лодке».