— Гарри, — обратился ко мне Боб, — ты получил вещицу, которую я послал тебе ко дню рождения?
— Ко дню рождения? Что-то не помню.
— Так, пустяк. Всего лишь нож для разрезания бумаг.
— Да, да, — спохватился я. — Теперь припоминаю.
— Конечно, пустячок, — продолжал Боб, — но я подумал, что тебе будет приятно видеть у себя на письменном столе напоминание о том, что ты стал на год старше.
— Одну минуточку! — крикнул Боджо. — Здесь никто никому и ничего продавать не будет и никто не будет вести разговоры об акциях или о положении в Европе. Мы здесь совсем не для того. Мы собрались потому, что вообще должны встречаться как можно чаще. И сейчас, когда мы встретились, я хочу предложить тост.
Боджо стукнул кулаком по столу и встал.
— Боджо, а нам тоже нужно вставать? — спросил я.
— Пусть тот, у кого не хватает силенок встать, валится под стол, — ответил Боджо. — Я предлагаю тост за наш выпуск — лучший из всех, черт побери, за выпуск, который проведет самую лучшую юбилейную встречу из всех, которые когда-либо проводились, потому что и вы, и я, и все мы только этого и хотим. Мы собрались потому, что нам нужно обсудить, как это лучше сделать. А сейчас — до дна, и завтракать!
Боджо поднимался по лестнице впереди остальных. Он шел быстрым, пружинистым шагом, высоко подняв голову и расправив плечи. Рядом со мной шел Крис Иванс, горбившийся так, словно он все еще сидел за письменным столом. В его глазах, прикрытых стеклами очков, читались обида и усталость. Я не сомневался (так же, как, по-моему, и Боджо), что выгляжу значительно моложе, чем Крис и все остальные. Мы с Боджо сохранились гораздо лучше других.
— Не понимаю, что Боджо потребовалось от меня, — обратился я к Крису. — Если ему нужны какие-то идеи, то их у меня нет и никогда не было.
Крис повернулся ко мне, и стекла его очков сверкнули. На лице у него я заметил то самое кислое выражение, какое не раз замечал у многих журналистов и писателей.
— Ну, скоро мы все узнаем, — отозвался Крис. — А знаешь, я не могу припомнить ни одного случая, когда бы он разговаривал со мной в университете.
— Видишь ли, Крис, ты же знаешь, как это бывает. Люди обычно становятся друзьями уже в более зрелом возрасте.
— Конечно, конечно, черт возьми, ты прав!
— Сюда, ребята! — крикнул Боджо. — Первая дверь направо, если только кто-нибудь сначала не хочет помыть руки. Кто-нибудь хочет помыть руки?
Желающих мыть руки не оказалось.
— Похоже, что мы завтракаем в отдельном кабинете, — заметил я Крису.
— Пошли, пошли, ребята, — поторопил Боджо. — Первая дверь направо.
— «Капитан сплачивает свою команду», — заметил Крис.
— Что, что? — недоуменно спросил я.
— «Капитан сплачивает свою команду, — повторил Крис. — Держись. Играй, раз уж начал!..» Это слова сэра Генри Ньюболта[3], которым господь бог осчастливил Британскую империю.
— Ньюболт? Никогда не слышал.
— Ну так слышишь сейчас.
Впереди нас шли Боб Ридж и Кэртис Коул.
— Этот анализ, Кэртис… — услышали мы слова Боба.
— Какой анализ?
— Да тот, что ты передал нам в конторе.
— Ну и что?
— Ты, должно быть, перед этим напился воды, Кэртис. Ты ведь пил воду, правда?
— Боже милосердный! — воскликнул Кэртис. — Ну что плохого в воде?
— Доктор говорит, Кэртис, что нам придется все проделать заново.
— Нам? Ты-то тут при чем?
— Видишь ли, я, конечно, понимаю, что это глупо, — виновато продолжал Боб, — но… при этом обязательно должен присутствовать представитель нашей фирмы. Таковы правила.
— Давай, давай, ребята! — снова закричал Боджо. — Пошевеливайтесь!
2. Мистер Хиллерд говорит все
В отдельном кабинете стоял овальный стол. На одной стене висела картина, изображающая Большой Каньон, на другой — пожелтевшая фотография Бостона после пожара 1872 года.
— Ну, ребята, — обратился к нам Боджо. — Рассаживайтесь, где кому нравится, и ешьте суп. Живот от голода подвело.
На первое подали крепкий бульон, на второе телячьи котлеты в сухарях, на третье пирог из черники или мороженое — по выбору. Завтрак оказался более плотным, чем обычно съедал я да и остальные, и более обильным, чем любой из нас мог съесть, если не считать Криса Иванса — тот явно выглядел голодным. Беседа носила бессвязный характер, словно мы понимали, что собрались сюда не для разговоров. Кэртис рассказывал мне о своей яхте, а Боджо в конце стола болтал с Чарли Робертсом.
3
Г. Ньюболт — английский поэт (1862–1938), один из бардов английского империализма. Употребляемое Крисом выражение взято из популярного стихотворения Г. Ньюболта и часто встречается в англо-американской литературе в прямом и переносном смысле; обычно приводится в оправдание английских колониальных захватов.