— Эй, ребята, он говорит, что на плато есть ущелье, в котором живёт монстр, — предупредил Паркер, с долей боязни покосившись на шамана. — Вернее, не монстр, а древний демон, которого боги оставили сторожить сокровища. Он предупреждает нас об опасности…
Но Митча уже обуяла сумасшедшая жажда наживы.
— Да ну его с его побасенками! — отмахнулся он от шамана и Паркера. — До темноты должны успеть! — определил Митч, взглянув на небо. — Пошли, ребята!
Митч широкими шагами проследовал к тем кустам, на которые показал шаман и врубился в них, рассекая мачете упругую тёмно-зелёную листву.
— Да, байки и есть! — подбодрил сам себя Уоллес, согнав со спины табун мурашек. — Нету демонов. И монстров нету.
Уоллес потащился туда же, куда и Митч, только с куда меньшим желанием, а вот Паркер — тот идти вообще не хотел, а хотел повернуть назад и вернуться на «Русалку». Последние слова дикаря внушили ему мистический тёмный страх пред неведомыми чудищами — а вдруг поверье правдивое, и в том их ущелье действительно, обитает некто жуткий, питающийся людьми. Паркер даже представил себе, как этот древний демон выползает из ущелья, обвивает его с ног до головы чёрными липкими щупальцами, и как вонзает в его слабую шею свои длинные клыки, с которых капает голодная слюна…
— Паркер! — резкий окрик Митча вывел Паркера из ступора. Паркер, словно бы, вывалился из сна в реальность, и леденящий рык демонического монстра вмиг обернулся безобидным визгом лемуров.
— Иду, иду! — отозвался Паркер и бегом побежал догонять товарищей, которые успели отойти довольно далеко.
Они долго шли — успели сделать два привала и облегчить Паркеру рюкзак, съев часть пищи. Шумные лемуры прыгали над головами с одной ветки на другую, Уоллес постоянно глядел на них вверх и часто спотыкался о корни. Паркер наоборот, глядел вниз, потому что боялся наступить на змею, а Митч орлиным взором взирал вперёд и только вперёд, и вскоре увидел, что джунгли закончились. Впереди расстилалась безлесная каменистая равнина, покрытая пучками редкой травы. Среди травы едва различалась узкая тропинка, что широкими зигзагами убегала вдаль, туда, где громадами громоздились бугристые скалы.
— Эй, Джим, тут кто-то ходит! — заметил Уоллес, разглядывая тропинку. — Люди же протоптали, не зверюги!
— Да? — удивился Митч. — Да, дикари эти и лазают! Кто же ещё-то? Айда, чего стали?
— Вообще-то, давно уже не ходит! — это выпростался из зарослей Паркер, увидел тропку и сразу понял, что она уже успела порядочно зарасти. — Смотрите, сколько травы наросло…
Но товарищи его уже не слышали, потому что бодро шагали по этой заросшей тропиночке, и перед глазами у них стояли не возможные опасности, а золотые горы. Тропинка начала постепенно уходить вверх. Она становилась всё круче и каменистее. Под ногами то и дело сновали юркие ящерки, а над торчащими из травы цветами вились большие бабочки. Ветер совсем утих, сделав воздух неподвижным и сонным. Да, вокруг было спокойно и мирно, как в маленьком раю, и солнышко ласково пригревало плечи и головы. Только один Паркер боялся непонятно, чего. Он опасливо озирался по сторонам, словно бы искал там того, кто мог бы угрожать ему. Равнина была пройдена, тропинка привела их в узкую долину между двумя отвесными скалами, чьи серые вершины были покрыты вечными снегами и терялись в необъятной вышине, прикрытые дымкой. Паркер постоянно смотрел назад, будто за ним кто-то шёл и прятался всякий раз, когда он оборачивался. Склон слева от Паркера был весь изрыт какими-то пещерками, или большими норами. В них сгустился непроницаемый жуткий мрак, и в этом мраке, кажется, притаился… он? Оно? Они? Паркер старался держаться поближе к товарищам и не смотреть в эти проклятые чёрные дырки, однако взгляд предательски возвращался к ним. У Паркера пробегала по спине и коленкам неприятная дрожь: оттуда, из дыр кто-то за ними следит — кто-то недобрый, и возможно, неземной… В одной из этих многочисленных дыр вдруг возникли Горящие Глаза. Моргнув разок, они скрылись до того, как Паркер успел их рассмотреть…
Тропинка закончилась, и искатели сокровищ вышли на плато. Ровное, как стол, оно тянулось необозримо далеко, и даже зоркий, как орлан Митч не видел ему ни конца, ни края. Окинув плато мрачным взглядом уставшего путника, Митч угрюмо буркнул себе под нос:
— Ну, и где?