- Пётр Иванович, приём! Их машина – на пересечении Щорса и Богдана Хмельницкого, возле «Евросети». Тёмно-зелёная «Нива», очень грязная. Номера не видно – сильно заляпан.
- Понял! – ответил Серёгин. – Едем.
Бомж подошёл к «Ниве» и протянул пакет водителю. Тот выхватил и, оттолкнув бомжа, тронулся. Стоя за деревом, Сидоров видел, как с улицы Щорса заворачивает служебная «Самара» и, не спеша, пристраивается в хвост к машине преступника. Чуть поодаль ехала «Газель» спецназа.
- Вот, братуха, жизнь – малина! – услышал сержант хриплый баритон. – Не дал мне этот сайгак ни гроша!
Это пришёл разочарованный бомжик. Естественно, бандит его обманул. У него самого, наверное, нету «целой штуки»!
- На, вот, тебе бонус, – Сидоров отдал ему так и не открытую бутылку. – Дарю.
Бродяга расплылся в улыбке.
- А ты? – спросил он.
- Я уже завязал, – сказал Сидоров и ушёл.
- Ну и воля! – изумился бомжик.
Пётр Иванович и Григорий Григорьевич ненавязчиво преследовали «Ниву» похитителей. Та петляла, как заяц, по каким-то переулкам. Один раз следователи подумали, что упустили её. Но потом «Нива» всё-таки нашлась в потоке других машин. Наконец, машина похитителей свернула в совсем уж узенький переулочек и остановилась. Остановилась и служебная «Самара». За ней притормозила и «Газель». Из «Нивы» вышел невысокий человек в джинсовой куртке. Держа двумя руками цветастый пакет, он пошёл к маленькому двухэтажному дому. Поздоровался со старушками, которые заполнили две лавочки у подъезда. Пётр Иванович вылез из «Самары» и последовал за бандитом. Бандит поднялся на второй этаж. Достал ключи. Открыл довольно ободранную дверь и скрылся в квартире.
- Он внутри. Третья квартира, – сказал Пётр Иванович в микрофон рации.
А минуту спустя спецназовцы высадили хлипкую дверишку и ворвались в преступное логово.
Когда Григорий Григорьевич и Пётр Иванович зашли в третью квартиру, похититель был обезврежен и лежал в прихожей, носом в пол, прижатый дюжим спецназовцем. Он был всего один. Бандит даже пикнуть не успел, как его скрутили. В другой комнате сидела двухлетняя Настя. Девочка увлечённо «читала» мужской журнал «Максим», держа его вверх ногами. Перед ней были разбросаны доминошные костяшки, наряженные в конфетные фантики. И ещё стояла одноразовая тарелка с большим пирожным. Настя ручками отрывала от него куски и отправляла в рот. Заметив вошедших следователей, она радостно взвизгнула и пролепетала:
- А дядя Клекел обисял показать зывую лисицу!
Потом Настя взяла костяшку, завёрнутую в золотистый фантик от конфеты «Белиссимо».
- Это – плинцесса Лапуцель (она имела в виду сказочную принцессу Рапунцель). Плинцесса тозе поедет смотлеть лисицу!
- Крекер, – поморщился майор Синицын. – Ещё тот фрукт. Три раза сидел.
- Надо забирать ребёнка и увозить домой, – сказал Пётр Иванович, беря девочку на руки.
Настя забрала с собой все доминошки, набив ими карманы платьица. Так же она не пожелала расставаться ни с журналом «Максим», ни с пирожным.
- Ну что, Крекер, допрыгался? – спросил бандита Григорий Григорьевич.
- У-у-у! – ответил Крекер.
- Четвёртый раз сядешь, – заключил майор.
- Мммм!
Крекера в наручниках вывели из дома и проводили к «Газели». Старушки изумлённо глазели, шептались.
- Ула! Мы едем смотлеть лисицу! – весело кричала Настя, когда Пётр Иванович и Григорий Григорьевич везли её в «Самаре» домой.
- Это – плинц Гамлет, – сказала Настя, показав очередную доминошку, в синем фантике. – Он любит плинцессу Лапуцель. А это – она показала костяшку без фантика. – Глаф Нуслок. Он злой, и я не показу ему лисицу.
С этими словами Настя, не задумываясь, выбросила «графа Нушрока» в окошко.
Эвелина Кораблинская обнимала дочку и плакала от счастья.
- Спасибо... – говорила она. – Большое спасибо... Спасибо...
- Мама, а когда мы пойдём смотлеть лисицу? – спрашивала Настя. – Дядя Клекел обисял!
Девочка не понимала, что была похищена, что «дядя Клекел» – преступник. Она радовалась жизни и воспринимала ситуацию, как весёлое приключение.
- Пойдём, пойдём, посмотрим на лисицу, – нежно сказала Эвелина Кораблинская, погладив дочку по головке.
- А когда?
- Сегодня, Настенька. Покушаем и пойдём...
Крекер ныл, потирая бока и голову.
- Зачем ты похитил ребёнка, Крекер? – спросил Синицын, в упор посмотрев на преступника.
- Я с детства мечтал иметь дочь! – пискнул Крекер.
Пётр Иванович хихикнул, записывая его слова в протокол.
- Прямо, с детства? – передразнил Григорий Григорьевич.
- Ага, – кивнул бандит.
- Ой, Крекер, Крекер, – вздохнул Синицын. – Мало было тебе воровства. Теперь киднеппингом занялся. Не бреши мне тут про дочь, а то впаяю тебе сопротивление аресту!
- Упс... – съёжился Крекер. – Хотя, как вам посопротивляешься, когда целая толпа врывается...
Тут пришёл Сидоров. Он радовался тому, что смог, наконец, стянуть с себя вонючую рванину и избавиться от неопрятной щетины.
- Кто это? – поинтересовался сержант, кивнув на Крекера.
- Взяли мы похитителя, – ответил Синицын. – И девочку спасли.
- Молодец, – похвалил Пётр Иванович, – Хорошо сыграл!
- Спасибо, – улыбнулся Сидоров. – Только это – не тот похититель. Тот был толстый. Мы же фоторобот составляли.
Сидоров вытащил из кипы бумаг фоторобот упитанного бандита, и показал Крекеру.
- Знаешь его? – спросил он.
- До... – начал Крекер, а потом «поправился»:
- Не знаю.
- Ну, как это – «не знаю»? – «удивился» Синицын. – Только что ведь знал. Давай, вспоминай. До... Дальше?
- До, ре, ми... – фальшиво пропел Крекер.
- Так! – Синицын стукнул кулаком по столу. – Ты мне тут, Карузо, не выделывайся, а говори, кто твой сообщник!
- Я с детства мечтал петь! – изрёк Крекер.
====== Глава 18. Опять нужна машина! ======
Люди ходят туда-сюда. Проходят мимо, спешат куда-то. На работу, на рынок, домой. И все кажутся такими счастливыми и беззаботными, словно ни у кого нет проблем. Только у Стёпы Ведёркина. Он стоял на улице Раздольной возле магазина «Универсам» и нервно курил сигарету за сигаретой.
Вообще, Стёпа поступил в университет, жил себе, сдавал лабораторные. И забыл о том, как угнал «Жигули» и сбил кого-то по дороге. И даже понятия не имел, для чего были использованы те «Жигули». Деньги Стёпа не потратил на пустяки: мобильники, флэшки всякие, а припрятал среди хаоса своих учебников и берёг до «чёрного дня».
Сентябрь радовал дончан почти что, летней погодой. Дождей не было, дни стояли солнечные и тёплые – июль, да и только. Была суббота. Стёпа проснулся рано. Привык. Теперь он всегда просыпался ровно в семь без будильника. С утра решил подучить физику, а вечером поедет с одногруппниками на дискотеку в ночной клуб «Гараж».
Мать взяла сверхурочные, и Стёпа был в квартире один. Позавтракав оставленными матерью овсяной кашей и яичницей, Ведёркин отыскал на столе учебник физики. Стёпа раскрыл его и уже собрался погрузиться в удивительный мир формул и законов, как зазвонил его мобильный телефон.
- Ну, вот ещё! – зло буркнул Стёпа.
Он отложил книгу и принялся разыскивать мобильник в грудах конспектов. Когда телефон был разыскан, Ведёркин глянул на экранчик и увидел длиннющий, несуразный номер: звонили с таксофона.
- Алло? – сказал Стёпа.
- Степаха, это я, Гарик! – послышалось на том конце.
- А?.. – огорошенный, Стёпа не знал, что ответить.
- Нам надо встретиться, прямо сейчас! – закричал Гарик в ухо Стёпе. – Приходи на «Универсам», ну который возле тебя, о’кей?
Стёпа отодвинул трубку подальше от уха. По природе своей он был слишком добрый, что бы отказать старому школьному другу. Убедив себя, что Гарик уже не занимается кражами машин, Ведёркин согласился.
Гарик опаздывал. Стёпа смотрел по сторонам, надеясь заметить друга среди крутящихся возле рынка и «Универсама» людей, но не видел его. Неподалёку какой-то маленький мальчик ломал толстую палку. Он положил её одним концом на высокий бордюр и принялся бить по середине палки левой ногой. Потом правой. Палка не поддалась. Надвинув синюю кепку чуть ли не на нос, мальчишка начал прыгать по палке обеими ногами. Но она даже не треснула. Отпустив крепкое, биндюжничье словечко, мальчуган нашёл в траве увесистый камень. Размахнувшись из-за головы, он с силой швырнул камень в непокорную палку. Повторив эту процедуру раза четыре, и не получив ничего, пацан размахнулся ещё больше и швырнул камень, наперев всем своим небольшим весом. Стукнувшись о палку, булыжник раскололся на три больших куска и множество маленьких. Палка же проявила гранитную твёрдость, и осталась целой и невредимой. Паренёк снова ругнулся, схватил палку за тот конец, который лежал на тротуаре, и зашвырнул её подальше. Стёпа наблюдал за ним не без улыбки. А мальчишка, поискав другую палку и не найдя её, убежал куда-то за дом. Гарика всё не было. Возле пункта приёма стеклотары толпились мужички. У каждого из них была полная сумка бутылок. Кажется, двое из них не разобрались, чья сейчас очередь, и выясняли отношения, крича на всю улицу.