- Зараз, нажаль, відсутній зв’язок з вашим абонентом. Зателефонуйте, будь ласка, пізніше, – бархатным женским голосом ответил «Григорий Григорьевич».
Что такое? Пётр Иванович забеспокоился. У Синицына нет домашнего телефона. Он уже третий год на очереди стоит, а ему ещё не дали. Поэтому Григорий Григорьевич никогда не выключает мобильный. А тут вдруг...
====== Глава 20. Явление “Жигулей”. ======
Дарья впопыхах собирала вещи. В её квартире был жуткий кавардак. Дверцы платяного шкафа распахнуты настежь. Девушка выхватывала вещи, и, скомкав по быстрому, швыряла в большой чемодан. От сильного волнения она часто промахивалась. Вокруг чемодана собралась небольшая груда. Дарья шумно всхлипывала, тяжело дышала, размазывала чёрные от туши слёзы кулаком по всему лицу. Бросив очередную блузку и промазав в который раз, Дарья решила, что этой одежды ей хватит. Она стала на колени около чемодана, сгребла руками валявшиеся на полу вещи. Заткнув их, как попало, Дарья закрыла чемодан и потащилась с ним к двери. Съезжая в лифте на первый этаж, она попыталась вызвать такси по мобильному телефону. Но ей почему-то попалась какая-то тупая диспетчерша, которая твердила:
- У меня на дисплее высвечивается, что вы не с мобильного звоните!
Дарья разозлилась и засунула телефон в карман. Она подумала, что поймает такси по дороге.
На улице ещё было темно. Фонари разгоняли ночную мглу оранжевым светом. Какое такси сейчас по дороге в такую рань?! Таксисты все ещё спят! Дарья снова достала мобильный телефон. Теперь она звонила в другой таксопарк. Там, правда, проезд дороже стоит, но диспетчеры, наверное, не такие идиоты! На этот раз Дарье больше повезло.
- Ждите белую «Хонду», – сообщил диспетчер.
Дарья уселась на скамейку, поставив тяжёлый чемодан на траву. Да, она обманула Дениса. Но так будет лучше. Он обязательно примчится за ней в аэропорт и отговорит улетать. А ведь Дарья так жить не может. Мать Дениса именно её обвиняет в убийстве Михаила Андреевича.
- Да, она заказала! – сказала она следователю тогда, в «Дубке».
Хорошо, что следователь попался толковый. А то бывают такие охламоны, которым лишь бы галочку поставить – хватают, кого попало...
К подъезду подкатила белая «Хонда». Пожилой водитель помог Дарье загрузить чемодан в багажник.
- В аэропорт, пожалуйста, – сказала Дарья. – Постарайтесь побыстрее, я немного опаздываю...
- Это мы – мигом, – ответил таксист.
В салоне такси играла тихая и приятная музыка. Дарья ехала мимо с детства знакомых улиц и магазинов и на глаза навёртывались слёзы. Она уже попрощалась со всеми родными, с подругами. Париж, безусловно, прекрасный город. У Дарьи там – тётка. Но всё-таки, в Донецке прошло её детство, школу она тут закончила... И в Донецке осталась её любовь...
Вдруг такси остановилось.
- Что такое? – забеспокоилась Дарья.
- Авария, – вздохнул таксист. – «Поцеловались».
Дарья глянула в лобовое стекло через плечо водителя. Авария оказалась – хоть куда: тягач «КаМАЗ» столкнулся с джипом.
- Вы только посмотрите, что этот хмырь сделал с моей машиной! – орал водитель джипа.
Одной рукой он держал за воротник водителя «КаМАЗа», а другой указывал на то, что осталось от совсем ещё новенького «Лэнд Крузера». Состояние джипа было плачевным: он напоминал поломанную гармошку. Дарья почему-то присмотрелась к скандалисту. Он был высокий, с правильным и красивым лицом – даже сейчас, когда он рычал от злости.
- Вы меня сейчас задушите, – просипел водитель тягача. – Отпустите меня!
- Заткнись, а то и, правда, задушу! Поверь, моя машина стоит куда дороже, чем твоя жизнь! – с этими словами он встряхнул «КаМАЗника», как тряпичную куклу.
– Лейтенант Воробьёв, – представился подошедший гаишник. – Расскажите, что здесь случилось?
- Вы сами посмотрите! – водитель джипа широким жестом указал на свой разнесенный «Лэнд Крузер» и почти не пострадавший «КаМАЗ». – Этот хмырь разбил мне машину. Я соблюдал все правила, а он с пьяных глаз как выскочил на встречную полосу, и вот – пожалуйста.
- Чего вы всё: «хмырь» да «хмырь»? – возмутился водитель «КаМАЗа», – Я вам не хмырь, а Василий Алексеевич!
Лейтенант Воробьёв покосился на Василия Алексеевича и, покачав головой, произнёс:
- Ну что, Куценко, опять? Давно ль у вас права забирали? Нет. Придётся опять забрать.
Водитель джипа всё ещё держал бедного Куценко за воротник.
- Он у моего тягача дверцу отодрал... – мямлил Куценко.
- Вы не ранены? – спросил лейтенант Воробьёв у водителя джипа. – Я могу вызвать травматологию.
- Этого идиота в психушку надо, а не в травматологию! – пискнул Куценко.
- Нет, спасибо, – ответил водитель джипа лейтенанту, проигнорировав выпад Куценко.
Потом он взглянул на часы.
- Чёрт! Я аэропорт опаздываю! – водитель джипа швырнул Куценко на асфальт. – У тебя есть страховка. Пришлёшь мне компенсацию на этот счёт, – он бросил в Куценко визитную карточку. – Вопросы есть?
Куценко пробурчал что-то невразумительное, типа: «Бы-ы».
- Вопросов нет, – заключил водитель джипа и направился к тому такси, где ехала Дарья, потому что оно стояло в нескольких метрах от места аварии.
- В аэропорт? – осведомился он, заглянув в машину.
Таксист кивнул. Человек уселся рядом с Дарьей и протянул водителю несколько евробанкнот.
- Плачу сверху, что бы с ветерком! Вопросы есть?
Водитель взял деньги, запрятал во внутренний карман и свернул в проулок, объезжая вставшую посреди дороги фуру «КаМАЗа».
- Вопросов нет, – незнакомец довольно откинулся на спинку кресла, абсолютно не замечая Дарьи.
Так и проехали они, молча до самого аэропорта. Дарьин попутчик, который так и остался незнакомым, опять глянул на свои золотые часы. Сунув водителю ещё несколько евробанкнот, он растворился в толпе и исчез навсегда.
- Сколько я вам должна? – спросила Дарья.
- Н-не сколько... – выдавил таксист, пересчитывая евробанкноты. – Этот безумец меня до конца жизни обеспечил...
Дарья вылезла из такси. Три часа. Она успеет пройти все контроли, и ещё покушать! Дарья не спеша, пошла к зданию аэропорта.
Пётр Иванович и сонный Сидоров приехали в аэропорт вслед за Дарьей. Петру Ивановичу тоже пришлось объезжать фуру задворками. Они вбежали в здание аэропорта.
- Рейс номер четыреста сорок четыре, Донецк – Париж, задержан на два часа по техническим причинам, – сообщил громкоговоритель.
По толпе ожидающих пробежал ропот недовольства. Кто-то ругнулся. Милиционеры пошли наверх, в комнату диспетчера.
- Капитан Серёгин, – представился Пётр Иванович, показав удостоверение. – Вызовите, пожалуйста, Максимову Дарью Дмитриевну.
- Хорошо, – сказала женщина – диспетчер и заговорила в микрофон:
- Максимова Дарья Дмитриевна, подойдите, пожалуйста, в комнату диспетчеров. Второй этаж, кабинет триста три. Повторяю...
Дарья слегка испугалась, когда услышала своё имя. Она сидела в буфете и кушала пирожное со взбитыми сливками, наплевав на фигуру. С тех пор, как у неё начались проблемы с родителями Дениса, Дарья приобрела пагубную привычку заедать горести сладким. Она уже основательно подпортила идеальную талию, набрав почти двадцать килограммов...
Делать нечего. Дарья встала и пошла к диспетчеру. Когда она узнала, что пришла милиция, у неё началась истерика. Дарья кричала, рыдала, отбивалась. Петру Ивановичу и Сидорову насилу удалось вывести её на улицу и усадить в служебную «Самару».
Когда приехали в райотдел, Дарья немного успокоилась. Не бесилась так сильно. Только тихо всхлипывала, что ей не дают улететь. Пётр Иванович с трудом уговорил её рассказать о том, что она видела на дне рождения Михаила Андреевича.
- Я видела, как с парковки уехала машина, – проговорила Дарья. – Это были красные старые «Жигули». Я видела человека, который в них садился... Он такой, худенький, светлый...
- Вы сможете описать его художнику, что бы составить фоторобот? – спросил Серёгин.
Дарья кивнула. Сидоров посмотрел на часы. Художник придёт только через четыре часа, не раньше...