Аня кивнула.
- Что вы, вообще, тут делаете одна? – спросил человек.
- С дискотеки возвращалась, а эти вот, на меня напали...
- И вы ходите по этим гадюшникам? – удивился незнакомец.
- Почему, гадюшникам? Это – очень крутая дискотека... По крайней мере, так девчонки сказали...
- Да сюда только отморозки ходят... Вот что, меня зовут Коля.
- Аня.
- Ань, давайте с вами завтра сходим в Театр Оперы и Балета, – предложил Коля. – У меня уже есть билеты. Завтра идёт «Травиата», это – моя любимая опера. Поверьте, вам понравится. Опера – это настоящее искусство, не то, что этот «Парапет»!
Аня удивилась. Посреди улицы, подравшись с целой бандой, этот Коля рассуждает об опере! Вот это – да! И Аня согласилась пойти с ним. Коля улыбался. Он казался Ане очень симпатичным и умным... «Познакомишься с «Крестовым валетом»!» По шоссе прополз дежурный троллейбус.
- Ой! – испугалась Аня.
- Чего ты? – спросил Коля.
- Я троллейбус пропустила... Теперь домой не добраться...
- У меня здесь машина на стоянке, – сказал Коля. – Ты только покажи дорогу – вмиг домчу!
====== Глава 33. Началось неофициальное расследование. ======
Гарик, поняв, что ему некуда деваться, рассказал, где Додик сейчас живёт. Пётр Иванович решил сначала осмотреться, найти его дом, а уж потом приводить к Додику группу захвата.
Это был частный сектор на Буденовке. Мимо проскрежетал, продребезжал зелёнополосатый трамвай. Пётр Иванович свернул с Пролетарской улицы на узенькую грунтовую дорожку между дворами и остановил «Самару». Недавно прошёл дождь. Дорожка размокла вся, раскисла, и больше напоминала болото. Только без камышей. Правда, их с успехом заменяли высившиеся по краям дорожки длиннющие, колосящиеся сорняки.
- Придётся идти пешком, – сказал Пётр Иванович.
Сидоров покосился на грязь и лужи на дорожке и неуверенно протянул:
- Может, всё-таки, поедем?
- Застрянем, – покачал головой Серёгин. – Гляди, развезло как!
Сидоров нехотя открыл дверцу и вышел. Ветерок тут же обдал его классическим деревенским запахом. Сержант поморщился. Пётр Иванович закрыл машину и поставил на сигнализацию. Чавкая ногами по грязи, милиционеры прошли вглубь посёлка. Сидоров с сожалением посматривал на свои новые модные туфли. Они быстренько стали охристого цвета. На дорожке чётко виднелись следы лошадиных копыт и телеги. Мимо прошлёпала бабулька. Она долго разглядывала Петра Ивановича и Сидорова, а потом, отойдя уже далековато, не выдержала и окликнула их:
- Кого шукаете, соколики? – и пошлёпала назад.
- Э-э, скажите, пожалуйста, вы не знаете, где живёт Виктор Додин? – спросил Пётр Иванович.
- А, Витька, оглашённая голова, – скрипуче проговорила бабулька. – Вин там, в Кайдаши́хи хату знима. То пройдэтэ чуток вперёд и на першом повороте завернёте. Дом – пятый, с краю, злива.
- Спасибо, – поблагодарил бабульку Серёгин.
- Не за що, – улыбнулась та беззубым ртом, и пошла своей дорогой.
Пётр Иванович и Сидоров пошли по показанному пути. Сзади оставались разнообразные избушки за разноцветными заборами. Возле одного забора, состоящего из досок и прикрученных к ним проволокой панелей от старых магнитофонов, был привязан крупный телёнок. Увидав чужих, он взбоднул лобастой головой и издал сердитое, басистое «Му-у-у!» Сидоров, увлечённый своими туфлями, не заметил телёнка и вздрогнул. А Пётр Иванович, похихикивая, сказал:
- Не бойся, он не кусается!
Сидоров только фыркнул. «Чуток» до первого поворота растянулся почти на полкилометра. В каждом дворе милиционеров злобно облаивали сторожевые собаки. В угловом дворе, возле поворота, чёрный псище подлетал над забором, рыча, словно лев.
«Дом – пятый, с краю, злива» был чистенький, свежепобеленный. Заборчик, хоть и низенький, но аккуратно выкрашен синенькой красочкой. Из небольшой красной будки выглядывала какая-то совсем не злая, пушистая собака.
Пётр Иванович постучал в калитку. Тут же дверь домика распахнулась и выскочила маленькая, бойкая старушонка в пёстром платке и резиновых сапогах.
- Здоровеньки булы! – бодренько выкрикнула она, подбегая к калитке. – А вы до кого?
- Скажите, у вас живёт Виктор Додин? – поинтересовался Пётр Иванович, показав удостоверение.
- У мэнэ жив! – сказала старушонка (она, наверное, и была Кайдашиха). – Та зараз, учора ввэчери пойихав!
- На долго?
- Выйихав вин вид мэнэ, у город подався. Каже, работу знайшов. Зибрав чемоданы, та й тилькы пьяты засверкали! Да чого вы стоите на вулыци? Заходьтэ, я вас мэдом прыгощу та пырижкамы! – и Кайдашиха принялась отпирать калитку.
- Спасибо, конечно, – выдохнул удивлённый Кайдашихиным гостеприимством Серёгин. – Но мы не можем. Извините нас…
Кайдашиха ещё долго смотрела Петру Ивановичу и Сидорову вслед. А потом взялась колупаться в своём огороде.
- Беспечная старушка, – заметил Сидоров.
- Старушка – старушкой, – покачал головой Серёгин. – А вот Додик ушёл. Надо бы ещё поговорить с Гариком, он сделался сговорчивей. Он должен знать все квартиры Додика.
- Светленко зачем-то приезжал в дом, где жил Гарик, – напомнил Сидоров. Скорее всего, он тоже знаком с Додиком.
Пётр Иванович не видел Светленко. Ну, не растворился же он в воздухе?! Значит, зашёл в какую-нибудь квартиру. Сидоров не слышал, как дверь открывалась? Да сейчас такие двери делают – с дистанционным управлением даже! Пётр Иванович собственными глазами видел такую дверь!
Они подъехали к дому Гарика. Во дворе – пусто: в будний день взрослые – на работе, дети – в школе. Только на лавочке у подъезда сидят три старушки. Пётр Иванович остановил «Самару» рядом с новеньким, блестящим джипом «Лексус». До чего же обшарпанно и тускло выглядела служебная машина по сравнению с этим роскошным атрибутом «красивой жизни»!
Пётр Иванович и Сидоров приблизились к подъезду. Ух, как недоверчиво посмотрели на них старушки! Когда Пётр Иванович показал им милицейское удостоверение, их взгляды сделались ещё более недоверчивыми. Они, наверное, смотрят «Постфактум», где показывают жуликов, притворяющихся милиционерами и «оборотней в погонах». Такие передачи только дискредитируют милицию в глазах людей! Гарика они узнали сразу.
- Так, вы ж его забрали, – произнесла одна бабушка (это была его соседка).
Насчёт Додика та же бабушка сказала, что он «иногда заходил к соседу, но жил где-то в другом месте. А на днях приходил, спрашивал про Гарика, а потом ка-ак кинется на меня, когда я сказала, что он в милиции!»
А вот, Светленко никто из них не видел. Бабули только головами покачали.
На первом этаже милиционеры столкнулись с каким-то мужчиной, который выскочил вдруг из одной квартиры и собирался спуститься по лестнице. На нём была модная сейчас куртка «под гонщика», чёрная, с белыми и красными вставками и с логотипами марок машинного масла. Пётр Иванович и ему показал фотороботы Коли, Додика и Гарика.
- Носатого видел, и толстого тоже, – ответил он. – А этого – нет. Я, вот, только что купил квартиру, ремонт делаю, – он кивнул на новую дверь, которую, судя по отбитой штукатурке вокруг проёма, поставили недавно.
Потом он сказал, что опаздывает на работу, и выбежал из подъезда на улицу.
Сидоров разглядывал подъезд.
- Он где-то тут, на первом этаже пропал, – проговорил сержант, остановившись возле дворницкой.
Пётр Иванович постучал в дверь. Похоже, что дворника не было на месте, потому что в дворницкой висела мёртвая тишина.
- Не стучитесь! – это сказала женщина, которая выбралась из лифта. – Дворничиху уволили вчера. Потому что пила, и двор не убирала! Тьфу!
И женщина двинулась вниз по ступенькам, чтобы выйти из подъезда.
Милиционеры ещё побеседовали со старушками на лавочке. От них они узнали, что этот дом построен на фундаменте разрушенного монастыря, и что в подвале такие запутанные катакомбы, что их даже на план пожарной эвакуации их не смогли нанести. А однажды там пропал сантехник. Иногда в подвале пытались селиться бомжи, но и они тоже пропадали спустя некоторое время.
- Сантехника разыскивали? – поинтересовался Серёгин.
- Да, спускались туда, милиция спускалась. Участковый, и ещё там были, следователь, по-моему, – отвечала, опять же, соседка Гарика. Она, видимо, была самая подкованная в том, что происходило в доме. – Так, они походили минут пять, и вылезли. Сказали, что там, этот, лабиринт.