Но Свиреев под гипнозом сделался несгибаем, как колосс. Сколько Утюг ни дёргал его – он прочно стоял на ногах и не шевелился.
- Оттащить! – Недобежкину не понравился этот «рестлинг», и он решил разнять «титанов».
Серёгин подскочил к Утюгу, быстро скрутил ему руки и оттянул от Свиреева. Утюг фыркал, пыхтел вырывался, и с него валил воображаемый пар, а вот Свиреев продолжал стоять, как стоял. Петру Ивановичу даже пришлось заключить Утюга в наручники, чтобы усмирить его.
- Ну, Свиреев у них давно в обороте, – пробормотал Недобежкин. – И память они ему удалили. Всё, бросаем их… Испортили воскресенье вконец!
Начальник тоже хотел домой отдыхать, и поэтому «распустил консилиум», а Белкину приказал водворить Свиреева «домой». Ежонков ускакал газелью и даже съехал по перилам, не побоявшись сорваться и стукнуться об пол. Пётр Иванович был куда осторожнее, и поэтому пошёл по лестнице пешком.
Внизу, в дежурной комнате на первом этаже поднялось оживление: Усачёв передавал дежурство Казаченке.
…Ночь окутала землю сизой таинственной мглою, пронизанной странными шорохами, что зарождались где-то в далёких закоулках и медленно угасали, пронёсшись над уснувшей землёй. Чёрные силуэты домов вырисовывались в тусклом свете уличных фонарей и отбрасывали длиннющие густые тени на асфальт и газоны. Свежий ветерок холодил, принося с собой загадочные ночные запахи, в разрывах серых туч сверкала полная луна, под которой стремглав носились летучие мыши. Всё спало и все спали – никто не хотел задерживаться на мглистых улицах, где за каждым тёмным углом могут подстеречь. И лишь храбрый охотник, ловец чудищ, спаситель мира Михаил Брузиков, «Донецкий Ван-Хельсинг», сидел в засаде в густом кусте около двухэтажного старого дома, что пристроился посреди тихого парка вдали от автострад. В доме тоже все давно спали, и все окна тонули во мгле. Но Брузикову не нужны были ВСЕ окна. Он наблюдал лишь за одним окном – за тем, свет в котором не зажигался никогда, за окном пустой квартиры, которая с недавних пор никому не принадлежала, в которой поселилось нечто чуждое. Этой ночью, в полнолуние, это чуждое ему и предстоит поймать или уничтожить. Иначе – Брузиков знал – оно может уничтожить не одного мирного слабого беззащитного человека…
У Брузикова была верёвка – длинная, крепкая, с большим стальным крюком на конце. Сейчас, он закинет её на запылённый балкон этой дьявольской квартиры, влезет по ней и попадёт внутрь, в самое логово враждебного проявления дьявольской силы…
Окно оставалось тёмным, Брузиков не спускал с него глаз, усиленных инфракрасными очками – всё смотрел и смотрел, выжидал, готовился к страшному бою. У него было всё для победы над монстром: осиновые колья, кресты, серебряный кинжал и чеснок. Ловец чудищ возносил молитву – чтобы господь защитил его от сатаны… Внезапно в тёмном окне вспыхнул свет! Брузиков замер, не отрывая глаз от этого окна. Охотник не ошибался: свет вспыхнул именно в пустой квартире, где никто не мог его включить. Сидоров не поверил ему, сухарь ментовский, ну и пускай! Брузиков сам поймает Зверя. Ему не нужна слава, ему не нужна известность и награды – он супергерой, который тихо патрулирует город и избавляет его от всяческих напастей…
В дьявольском окне, в призрачном свете проплыл тёмный зловещий силуэт. Брузиков снимал его на видеокамеру. Покажет потом Сидорову – вот тогда милицейский сухарь похохочет…
Призрачный свет в окне погас и сменился тьмою склепа. Всё, пора, больше нет смысла выжидать. Охотник снял с пояса верёвку, бесшумно вылез из куста и направился к двухэтажному дому. Установившись точно под дьявольским балконом, Брузиков размахнулся и метнул крюк. Бросок был точен: крюк зацепился за решётку. Брузиков подёргал верёвку: хорошо зацепился, не сорвётся, можно лезть. Вот Брузиков и полез, как альпинист. Этаж был второй – он быстро залез и оказался на балконе среди хлама, оставленного бывшими жильцами, которые делись неизвестно куда. Инфракрасные очки очень помогали: если бы не они, Брузиков обязательно наткнулся бы либо на вот эту ржавую стремянку, либо на батарею трёхлитровых бутылей, что выстроились на полу, и поднял бы циклопический шум. Проникнув на балкон, Брузиков осмотрелся в поисках лазейки в квартиру. Лазейки не было: окно и балконная дверь оказались задраенными и запертыми на щеколду изнутри. Открыта была одна лишь форточка. Брузиков худой, можно воспользоваться и этим лазом. Но пройдёт ли рюкзак? Протащим!
Брузиков забрался на почерневшую от времени и сырости табуретку и полез в форточку…
…Казаченко отреагировал на вызов немедленно: выскочил из отделения и уже был на месте. Дом, куда его вызвали ловить домушника был через дорогу от отделения. Домушник застрял в форточке. Оконная рама оказалась слишком узка для него и прихватила его как раз поперёк туловища, зажав за талию. Он дёргал ногами и руками, а за спиной у него болтался громадный тяжеленный рюкзак, который ещё сильнее сковывал его движения. Казаченко видел, как болтаются в форточке его ноги, засунутые в какие-то штаны с мешковатыми карманами. Чтобы выковырять незадачливого «Арсена Люпена» из плена форточки – нужно было сначала попасть в квартиру…
- А, уже приехали? – Казаченко услышал за спиной голос пожилой женщины и обернулся. – Это я вас вызвала, я! В этой квартире никто не живёт, она закрытая стоит!
Услыхав сии слова, Казаченко оставил надежды достучаться до хозяев и вызвал бригаду МЧС. Эмчеэсники справились с возникшей проблемой достаточно быстро. Они отжали домкратом дверь, сняли её с петель, проникли в ничью квартиру и оперативненько достали домушника из плена. Выглядел он странно – как какой-то охотник в лесу: весь в камуфляже, с ветками на голове, на щеках тёмно-зелёной краской проведены полоски. К тому же, парень был, кажется, не в своём уме: болтал, что пытается поймать вампира, а грабить квартиру не собирался.
- Ну что, дружище, ты арестован! – сказал ему Казаченко, освободил воришку от рюкзака, заключил его запястья в наручники и вывел из потревоженной квартиры на улицу.
Хозяев квартиры дома не оказалось, зато в подъезд вывалился разбуженный шумом сосед. Казаченко этого соседа отлично знал: соседом оказался Сидоров. Сидоров был сонный и сказал только:
- Ба!
Зато домушник при виде Сидорова оживился не на шутку.
- Санчес! – заорал он диким голосом, дёргаясь в наручниках. – Санчес, скажи этому… этому… медведю, что я… Я ловил!
- Саня, ты его знаешь? – удивился Казаченко. – Форточника этого?
Тогда Сидоров наконец проснулся. Вот, что значили последние слова Брузикова: «Без тебя обойдусь». Он сам полез в проклятую квартиру, как вор. Чёрт, знал бы Сидоров… Хотя, что он мог сделать, когда Брузикова и танк не остановит, если что-либо втемяшится в башку?!
- Знаю, – буркнул Сидоров, чувствуя стыд и позор. – Он не форточник, он – уфолог. Пришельцев всяких ловит…
- И вампиров! – вставил Брузиков. – У Санчеса в соседях вампиры завелись, я сам видел!
- Заткнись! – посоветовал ему Сидоров. – Хоть сейчас про своих вампиров не буровь, а то в психушку отвезут! Ты хоть знаешь, какая статья тебе светит, Миха??
- Та, я не собирался грабить! – оправдывался Брузиков. – Какая статья??
- Ну, да, не собирался! – хохотнул Казаченко. – С мешком таким! – и поднял на вытянутой руке не в меру объёмистый рюкзак «ловца чудовищ». – Лет пять дадут!
Брузиков побелел, как известняк, даже поголубел немного и задрожал меленькой депрессивной дрожью. У него даже подкосились коленки, и он пошатнулся, издав нечленораздельный звук:
- Ииннии-уу… – прямо, писк инопланетянина какой-то.
Сидорову вдруг стало безмерно жаль незадачливого своего друга-уфолога. Пять лет тюрьмы он никоим образом не заслужил, тем более, что он действительно и не думал грабить. А потом – ещё обыщут его рюкзак и найдут все эти вампирьи колья… Чёрт знает, что ему за них пришьют…
- Слушай, Казак, – заступился Сидоров за Брузикова. – Он действительно, не стал бы грабить. Квартира пустая стоит, а ему показалось, что там свет кто-то зажёг. Он повёрнут на этих пришельцах… Ты его не мурыжь, ладно?
- М-да? – Казаченко схватился за подбородок. – Ладно, ночку в обезьяннике скоротает и оштрафую, чтоб неповадно было! Иди уже, планетянин! – он пихнул Брузикова в спину, и тот уныло зашагал вниз по лестнице.