- Т-ты почему не позвонила? – робко осведомился Серёгин, покосившись на сумки. – Я бы тебя встретил…
- Звонила! – надула губки Наташа. – А ты не отвечаешь!
Серёгину стало стыдно: он не слышал телефона, потому что спал, как убитый. Опустив сына на пол, Пётр Иванович схватил обе сумки и затащил в квартиру.
- Мяу! – это Барсик устал ждать и выпростался в коридор, подметая пыль лохматым хвостом.
- Так, не кормим, – заметила Наташа и переступила порог. – Ну, всё, пришла моя очередь следить за порядком!
Никто не забыт и ничто не забыто (Весёлая статистика).
Все, кто нарушили закон и были отловлены, предстали перед судом и получили по заслугам. «Награды» выданы в годах.
Кашалот – 25 (сами понимаете + дважды организовывал побег и дважды попался);
Чеснок – 15 (за секретаршу);
Бобр – 15 (за всё досталось);
Хряк – 15 (нашли «очкарика»);
Додик – 10 (наворотил хорошо);
Утюг – 7 (сопротивление аресту, запутывание следствия, нечестные сделки);
Сумчатый – 7 (король Ночного Донецка – меньше дать не солидно);
Уж – 7 (киллер ещё тот);
Крекер – 5 (киднеппинг затянул);
Тракторист Гойденко – 3 (условно) + по 6 месяцев исправительных работ за каждый утопленный трактор;
Свиреев «Шубин» – 3(условно, с депортацией в Верхние Лягуши);
Кубарев – 2 (условно);
Батон – 1,5 (за активную помощь следствию срок принято считать условным, и Батон вернулся домой к своей жене);
Ведёркин – 1 (условно);
Сабина Леопольдовна – 0,5 (условно);
Коля «Интермеццо» – в Сибири на всю оставшуюся жизнь;
Росси – затерялся в неизвестных застенках;
Мильтон – затерялся по соседству с Росси;
Мезенцев – там же где-то, вместе с ними;
Зайцева на суде оправдали, потому что всё, что он совершил – он совершил, находясь под гипнозом, не отдавая себе отчёта;
Поливаев и Сорокин – по 15 суток за хулиганство;
Брузиков – ночь в обезьяннике + 250 грн. штрафа;
Кораблинский – лёгкий испуг.
====== Глава последняя. Заключение. ======
…Мачете свистело в воздухе и смачно врубалось в мясистые яркие листья. Хряп! Хряп! Листья отлетали в стороны и падали на влажную чёрную землю. Три человека продирались сквозь плотные тропические заросли, затерянные где-то в дикой глубине острова Мадагаскар. Первым шёл Митч – Джеймс Митчелл – высокий, плечистый и чрезвычайно загорелый человек в грязноватом жёлтом комбинезоне и щербатом пробковом шлеме. Это он интенсивно прокладывал путь с помощью мачете. За ним следовал Уоллес – кургузый толстячок в красной футболке и в кепке с надписью «Диснейленд». Последним же плёлся похожий на шнурок неудачник Паркер в мятой панамке в заклеенных посередине синей изолентой круглых очках. Паркер беспрестанно чихал и махал руками, как мельница – гонял назойливых кусачих москитов, которые в этой отдалённой части джунглей были особенно велики. Брюки и рубашка невезучего субъекта были покрыты коричнево-зелёной липкой грязью: он успел побывать в болоте. За его костлявой спиной тяжело свисал огромный рюкзак – Паркер тащил все вещи.
- Далеко ещё? – отдуваясь, прохныкал он и вытер со лба пот клетчатым и весьма несвежим платком.
- Нет, – ответил Митч, энергично орудуя мачете. – Племя должно быть именно здесь.
Нет, эти люди не являлись ни археологами, ни антропологами, ни палеонтологами. Они даже не были учёными. Все трое были браконьерами и контрабандистами. Митч и Уоллес – прожжённые, Паркер – новичок. По каким-то своим тайным каналам из десятых-одннадцатых рук, «капитан команды» Митч узнал о том, что на острове Мадагаскар, посреди джунглей, обитает, чуть ли не до каменного века отсталое племя то ли, индейцев, то ли пигмеев. И из тех же рук Митч узнал, что эти пигмеи (или индейцы?) владеют просто сказочными сокровищами, доставшимися им от некоего легендарного народа вроде атлантов/гиперборейцев/арийцев. Митч быстренько раздобыл яхту – нанял по дешёвке латанное-перелатанное корытце со смешным и нелепым для судна названием «Пьяная вишня». Яхту, как могли, подлатали, а потом – Митч подумал и решил переименовать её. Яхта получила настоящее морское название – «Русалка» – и развесёлая троица авантюрных аферистов пустилась в опасный путь…
Очередной удар мачете уничтожил разлапистую ветку, и взорам троих «героев» открылась деревня. Нет, деревней в понимании цивилизованных американцев сие селение можно было назвать с большой натяжкой: беспорядочное множество кособоких домишек, похожих на неопрятные кучи хвороста, и несколько дымящих кострищ. Полуголые и чёрные, как уголь, дикари хаотично суетились среди своих убогих жилищ – что-то приносили, уносили, латали…
- Они не выглядят Рокфеллерами, – многозначительно заметил Уоллес и прихлопнул на круглой щеке москита. – Даже не Билл Гейтс.
- Но, Густафсон не мог врать! – огрызнулся Митч, всматриваясь сквозь ветки прищуренными глазами.
- Признай, Джим, надул тебя твой Густафсон! – фыркнул Уоллес и надвинул кепку на самый нос, закрываясь от солнца её зелёным козырьком.
- Заткнись, Сэм! – взорвался Митч и угрожающе взмахнул мачете.
Паркер не знал никакого Густафсона, и поэтому скромненько молчал в сторонке. Он уже давно понял, что даже если его нечестные товарищи и найдут в этой глуши какой-нибудь клад – то ему, очкарику, не достанется ни цента. А может быть, ещё и побьют…
Дикари разложили огромный костёр и поджаривали на нём какого-то оленя. Один дикарь – весь в клочковатых волосах и разноцветных обмотках – тряс над костром и оленем длинным посохом и временами выкрикивал отрывистые фразы, похожие на вопли павиана, или гамадрила. Потом он начал безумно подскакивать на одном месте и колотить своим посохом о землю. Проделывая всё это, дикарь – наверное, дикий шаман – не забывал жадно коситься на аппетитно подрумянившуюся тушу оленя.
- Ну, Джим, что с ними делать? – осведомился Уоллес, опасливо поглядывая на внушительную толпу гориллообразных дикарей, ожидающих своей порции оленьего мяса. Да, у них громадные кулаки: двинет разок – и ты труп…
- Пальнём пару раз в воздух – они попрячутся! – процедил сквозь зубы Митч и выволок из кобуры пистолет. – Тогда посмотрим, что у них есть, и чего у них нет.
Митч, не спеша, вышел из зарослей, забычковал сигарету, вскинул пистолет и три раза выпалил в синие небеса. БАХ! БАХ! БАХ! Громкие сухие хлопки взбудоражили собравшихся на обед дикарей. Громилы, что минуту назад казались несокрушимо смертоносными, задрожали мелкой дрожью, сбились в паникующую кучу и попятились, а потом – и вовсе, разбежались, сверкая чёрными заскорузлыми пятками. Шамана – словно бы ветром сдуло, так быстро он исчез и даже посох свой не захватил.
- Дело сделано! – довольно сообщил Митч и широкими шагами победителя направился вглубь опустевшей деревни.
Похоже, Уоллес оказался досадно прав: Густафсон надул Митча. Пожитки дикарей были до такой степени скудны, что их и пожитками-то не назовёшь – какой-то убогий хлам. Митч, переходя от лачужки к лачужке, проклинал всё существующее, Уоллес докучливо зудел ему под руку, кичась своей прозорливостью, а Паркер молча, тащил рюкзак. Брошенная в огне костра оленина начинала подгорать и удушливо завоняла палёным.
- Пойдём отсюда! – злобно бросил Митч, сплюнув под ноги. – Чёртова дыра, чёртов Густафсон, чёрт понёс меня сюда! Какими чертями я теперь расплачусь за чёртову яхту??!
Митч круто развернулся и зашагал назад, к зарослям, из которых только что выпростался. Уоллес потопал за ним.
- Черти бы побрали этих дикарей! – кипятился долговязый «командир экспедиции» Митч.
- Ну, может быть, это какое-нибудь другое племя… – примирительно пробормотал кургузый контрабандист Уоллес, желая успокоить разъярённого Митча. – Чёрт знает, сколько тут их, троглодитов этих…
- Заткнись, Сэм! – рыкнул Митч, и тут же заметил, что их третий товарищ Паркер куда-то исчез. – Чёрт, куда подевался этот очкарик? – фыркнул он и огляделся в поисках Паркера.
- Неужели, спёр шмотки? – предположил Уоллес и поскрёб под кепкой лысую макушку.
- Чтооо??!! – лицо Митча мгновенно превратилось в львиный оскал, а правая рука устремилась в кобуру за пистолетом.