- Но моё рыло и пальцы – всё в ментуре останется! – заорал Сумчатый. – Зачем я в ваш кротовник записался?! – и опять уронил голову на руки.
- Так вот, мы об этом тоже подумали, – продолжал Утюг.
- Какие заботливые! – фыркнул Сумчатый.
- И решили, – снова продолжил Утюг.
- Сначала решили Сидорова кокнуть, – перебил Чеснок. – Но его не так-то просто кокнуть. Он один Ужа замёл.
- Ужа?! – подскочил Сумчатый.
- Вот именно, – сказал Чеснок. – Ты не приезжай завтра на Поляну Сказок. Ты на хате своей отсидись. Серёгин приедет и – бах! – никого. Он и уедет.
- А бензин? А поставщик? – не унимался Сумчатый.
- Ты позвони ему и перенеси сделку, – посоветовал Утюг. – Потом купишь бензин, когда дело у них «глухарём» повиснет.
Это всё слышал Жорик, водитель Сумчатого и информатор Муравьёва и покойного майора Кораблинского. Он подслушивал под дверью запасного выхода, которую заложили, когда сделали ремонт и построили офис Сумчатого. Там был коридор, который вёл на улицу. Выход на улицу тоже закрыли, но там отодвигалась одна доска. Через этот лаз Жорик пролезал и слушал разговоры Сумчатого, которые тот вёл в своём кабинете. А потом торговал услышанным.
Жорик выбрался на улицу и позвонил Муравьёву.
====== Глава 53. “Ёлки-палки!”. ======
Сержант Соколов был назначен охранять Карпеца в палате. Он сидел на специально поставленном стульчике и охранял. Вдруг он пришёл в себя. Заснул, что ли? Встрепенувшись, сержант Соколов взглянул на кровать Карпеца. Она была пустой.
- Карпец? – вопросительно, тихо, произнёс Соколов, оглядывая палату.
Карпеца не было. Что такое? Соколов заглянул в туалет – нет. Под кроватью посмотрел: вдруг запрятался со скуки? – и там нет!
- Ребята! – не помня себя, Соколов ломанулся в дверь.
Сержант Борисюк стоял на посту у двери палаты. Он услышал дикий, почти звериный вскрик: «Ребята!» и решил заглянуть в палату и узнать, всё ли в порядке у Соколова. И тут дверь вдруг распахнулась настежь, здорово хватив сержанта по лбу. Борисюк отлетел метра на два и грохнулся на пол.
- Ребята! – из палаты выпрыгнул перепуганный Соколов.
- Господи, – бормотал Борисюк, лёжа на полу. – Ёлки-палки... Что случилось?
На лбу Борисюка уже вскочила шишка. Она надувалась всё больше и болела.
Ещё два милиционера – сержант Нестеренко и лейтенант Никольцев – сидели за столом в конце коридора и играли в карты. Нестеренко собирался, было, подбросить Никольцеву козырного туза, как вдруг раздались крики и грохот. Милиционеры раскидали свои карты и ринулись на них. Соколов, бледный и дрожащий стоял на пороге палаты. Борисюк с шишкой лежал на полу. Карпец пропал. Вокруг палаты уже собрались зеваки: пришло несколько тихих психов, которых выпускают погулять.
- Что случилось? – спросил лейтенант Никольцев.
Борисюк и Соколов были настолько потеряны и ошарашены, что лишь хлопали глазами и бормотали, Борисюк:
- Аааа...
Соколов:
- Ды-ды-ды...
Потом прискакала напуганная шумом сестра-хозяйка и стала ругаться скрипучим голосом, разгоняя тихих психов по палатам. Потом она заметила шишку Борисюка и всплеснула руками:
- Сынок, ай-яй-яй! Надо лёд приложить.
- Ааа, – продолжал тянуть Борисюк.
Но сестра-хозяйка, бойкая такая, уже унеслась куда-то. И быстренько вернулась, притащив с собой кружку Эсмарха, наполненную льдом.
- Вот, приложи – полегчает, – сказала она, суя кружку Эсмарха Борисюку.
- Спасибо, – пробурчал сержант.
Без лишних слов он приложил её к своей шишке. От холодного, и, правда, стало легче.
После такой вот передышки, поняв, в чём дело, лейтенант Никольцев сказал:
- Немедленно звоним Серёгину.
В четвёртой палате громко «колдовал» «Гарри Поттер»:
- Трах – тибидох, исчезни дверь!
Пётр Иванович достал подробный план парка Ленинского комсомола. Вместе с Самохваловым и Сидоровым они отметили основные позиции группы захвата. Большим красным крестом Серёгин отметил единственную уцелевшую на Поляне Сказок лавочку. На ней, по-видимому, должен будет сидеть Сумчатый. Небольшими синими крестами обозначались основные засады. Жирные стрелки от них указывали на лавочку – схема нападения. И, наконец, маленькие чёрные галочки указывали на снайперов – на всякий случай. Вчера до самой полуночи они разрабатывали этот план поимки Сумчатого и его бритоголового поставщика. И сегодня рано утром они снова собрались в кабинете Петра Ивановича, чтобы ещё раз всё проверить, прежде чем поедут захватывать преступников.
Тогда-то и позвонил лейтенант Никольцев.
– Оп-паа, – выдохнул Пётр Иванович, услышав о пропаже Карпеца. – Я даже не знаю, что и делать... сейчас надо ехать Сумчатого хватать, а тут – Карпец сюрприз подкинул...
- Придётся разделиться, – решил Серёгин после недолгого раздумья. – Саша, на тебе – Сумчатый. Смотри, действуй по плану. А я поеду Карпеца искать.
Старший лейтенант Муравьёв ехал в машине, поэтому он не слышал, как у него звонит телефон. Он услышал звонок только тогда, когда остановил машину из-за пробки на мосту (опять асфальтируют! Уже октябрь, а они всё ещё не закончили!).
- Алло? – ответил, наконец, Муравьёв.
- Это я, Жорик, – послышался обеспокоенный голос. – Старлей, говори Серёгину, что Сумчатый не... – голос оборвался, сменившись каким-то топотом, гамом, визгом.
- Алло, алло! – закричал Муравьёв, но телефон молчал. Сначала старший лейтенант слышал шипение, но потом что-то хрупнуло и всё стихло.
Дело было в том, что Жорика вычислили. Когда он выбрался через свой тайный ход на улицу, за углом уже стоял киллер Интермеццо, «бывший» Коля. Когда Жорик начал звонить Муравьёву, Коля ждал, чтобы послушать, о чём он начнёт говорить. Как только Жорик произнёс слово «старлей», Коля всё понял и выстрелил в Жорика. Увидев на асфальте его телефон, Коля наступил на него башмаком и сломал.
Муравьёв так и не узнал, что Сумчатый собирается «не...».
====== Глава 54. Что такое “не везёт”, и как с этим бороться? ======
Сидоров и группа захвата приехали на Поляну Сказок в восемь часов утра. Расположились, согласно плану, и стали ждать. Без Петра Ивановича Сидоров волновался. Но, всё же, был готов преодолеть любые трудности, которые могли бы возникнуть. Сержант прятался в сырых и пожухлых кустах, лёжа на мокрой земле. С неба сыпался меленький дождик. На высоких клёнах кричали вороны. Сидоров надел два свитера и непромокаемый плащ.
Сержант Нестеренко и лейтенант Никольцев никого не впускали в палату Карпеца. Уборщица топталась возле них, а лейтенант Никольцев говорил ей, что пока не приедет следователь, ничего в палате трогать нельзя. Уборщица в ответ фыркала, что ей пора завтракать, а они не дают закончить работу. Сержант Борисюк сидел с забинтованной головой, а Соколов пил воду стакан за стаканом, и никак не мог взять в толк, куда же это мог испариться Карпец.
- Как это произошло? – спросил у них Серёгин.
Соколов, который сидел в палате Карпеца, поставил стакан на стол и ответил, что... ему нужно отойти на минуточку.
- Ладно, – отпустил его Пётр Иванович. – Не надо было столько пить...
Борисюк дотронулся до соей шишки и, почувствовав боль, отдёрнул руку.
- Я услышал, как Соколов крикнул: «Ребята!», и хотел заглянуть в палату. А тут дверь ка-ак раскроется – и прямо мне в лоб... Вот, шишку набила. Это Соколов выскакивает и говорит опять: «Ребята!». А я на полу лежу и вижу, что палата пустая...
Тут возвратился Соколов. Когда Пётр Иванович к нему обратился, он так ответил:
- Я сидел, и вдруг смотрю: Карпец исчез. А ведь только что тут был, бухтел, что ему «надоело пихаться баландой», и что ему «скучно прозябать тут с лунатиками, когда товарищи бандитов отлавливают и зарплату получают». А потом – он пропал.
Тут же стоял ошарашенный происшествием главврач.
- Скажите, не может быть так, что больной сам выходит из палаты? – спросил у него Пётр Иванович.
- Ну, как же? – удивился тот. – Вы же к вашему Карпецу аж четырёх человек приставили… Как же мимо них проползёшь-то?