Нам пришлось бы много и долго говорить, чтобы хоть до некоторой степени приблизиться к ним. Но мы сначала попытаемся подойти к ним, ознакомиться с ними с одной стороны; и этого пока будет достаточно, чтобы нам хотя бы на шаг приблизиться к захватывающему смыслу библейского праслова. Займемся теми существами, которые в определенном отношении стояли ближе всего к человеку, когда он постепенно созидался и развивался из состояний старого Сатурна, Солнца и Луны. Чего, собственно, хотели эти существа, каковы были их намерения? Если мы узнаем это, тогда мы получим хотя бы приблизительное понятие о них. В ходе своей эволюции они развили в себе большую мощь в разных направлениях, каждый по–своему. Но лучше всего мы представим себе этих существ, если поймем: в тот момент времени, который мы теперь имеем в виду, в группе этих существ была одна общая цель, действовал общий мотив. На более высоком уровне здесь происходит то же самое, как если бы теперь собралась группа людей, каждый из которых обладает своими особыми дарованиями. Каждый из них что‑то умеет; и вот они договариваются между собой: «Ты умеешь это, я умею то, а третий умеет еще что‑нибудь другое. Мы объединим призвания каждого из нас ради общего дела». Представим себе такую группу людей, каждый из которых умеет что‑то свое, но которые поставили перед собой общую цель. То, что намечено, еще не существует. То общее, над чем они работают, пока еще живет в них только как цель; оно еще не осуществлено. Существует лишь множество, а единство — пока еще идеал, к которому они стремятся. Итак, представьте себе группу духовных существ, развивавшихся в продолжение эпох Сатурна, Солнца и Луны и приобретших свои особые способности. Такая группа в упомянутый мною момент решила: мы соединим свою деятельность ради достижения общей цели, дадим ей общее направление. И перед каждым из них восставал тогда живой образ этой цели. Цель же эта была — земной человек.
Таким образом, земной человек жил как цель группы божественно–духовных существ, которые решились соединить свое умение и искусство, чтобы добиться того, чего у них самих не существовало вовсе, чем они не обладали, но что они в силах были создать общими усилиями. Если вы сопоставите все описанное мною: элементарная оболочка, космический промысел действующих в ней духовных существ, эти созданные два комплекса — один со своей внутренней жизнью, сотканный из стихии желаний, другой раскрывающийся наружу, — если вы все это возьмете и припишете этим как бы смотрящим на вас из элементарной оболочки духовным существам названную общую цель, тогда вы получите то, что жило в сердце древнееврейского мудреца при слове «Элохим». И теперь мы имеем картину того, что живет в этих наимощнейших прасловах Библии.
Забудем на время все, что современный человек может представлять и ощущать при словах: «В начале сотворили боги небо и землю». И попытаемся, основываясь на сказанном сегодня, нарисовать себе такую картину: перед нами жизнедеятельный первобытный элемент, в котором прядет огненное, газообразное, водяное. Внутри этого элементарного, полного жизни и движения начала живут духовные существа, группа духовных существ со своим промыслом. Промысел их продуктивен, и их промысел пронизан целью направить всю деятельность на реализацию человеческого образа. И в первую очередь в этом промысле возникает представление чего‑то стремящегося к внешнему проявлению, возвещающему о себе и чего‑то внутренне деятельного, с собственной внутренней жизнью. В элементарной оболочке прадревние духи измыслили, с одной стороны, то, что проявляется наружу, а с другой — то, что обладает собственной внутренней жизнью.
Попытайтесь в такой картине представить себе то, о чем гласит первая строка Библии, и вы получите базис для того, что будет занимать нас эти ближайшие дни как истинный смысл тех наимощнейших первослов, в которых человечеству дается величайшее откровение — откровение его собственного происхождения.
ТРЕТЬЯ ЛЕКЦИЯ
По части многого, о чем приходится говорить — как в этом цикле лекций, так и вообще в ходе наших антропософских бесед, — может показаться, особенно стоящим далеко от нас и не знакомым с настроем, господствующим в наших кругах, будто мне доставляет удовлетворение и даже удовольствие, когда мои высказывания якобы противоречат современной науке. Я очень желал бы, чтобы именно по этому поводу не было недоразумений. Вы можете быть уверены: для меня всегда стоит сурового самопреодоления становиться в противоречие с тем, что теперь называется научным выводом; я бы никогда не решился на это ни по какому поводу, кроме тех случаев, когда у меня есть возможность самому реально проследить, что в каждом таком случае говорит современная наука. Чувство ответственности не позволило бы мне утверждать что‑либо, противоречащее современной науке, если бы я сам не был в состоянии в каждом частном случае привести всё то, что по этому поводу имеет сказать наука. И с такой точки зрения можно подходить к тем важным вопросам, которые будут занимать нас эти дни, не иначе как со священным трепетом и с чувством глубокой ответственности.