Поэтому здесь происходит нечто, что — если можно так выразиться — заключает в себе известную тайну духовного мира. Теодора, обладающая на физическом плане способностью прорицать будущее и предвидящая то выдающееся событие, которое нам предстоит — новое явление Христа, — она на духовном плане в состоянии верно истолковывать значение прошедшего. Необходимо все представлять так, как оно происходит на самом деле, если мы желаем реалистически представить духовный мир. Силы прошлого для существ в Девахане получают значение на том основании, что там развиваются способности, противоположные тем, которые мы здесь, на физическом плане, называем пророческими. Вполне реально поэтому, что Теодора, провидящая на физическом плане будущность, на духовном плане является пробудительницей совести и памяти прошлого. Таким образом, Теодора приводит Иоанна Томазия к моменту, когда он получает дар провидения в свое прошлое, в котором он уже был соединен с индивидуальностью Марии. Так он становится готовым к испытаниям в своей дальнейшей жизни, ведущим его к сознательному познанию духовного мира. Вы видите, что душа становится, с одной стороны, совершенно иной, когда она проникнута опытом духовного мира, что все ей является в ином свете; все, что причиняло нам прежде муки и страдания, когда мы переживали чужую самость в собственной самости, теперь дает утешение и надежду, — вы видите, как то, что мы вносим в мир, делает нас более масштабными и значимыми, и мы как бы врастаем в иные сферы Вселенной. Но в то же время мы видим, как человек должен опасаться высокомерия, как возможность заблуждения все еще сопутствует нам, почему и получается, что Иоанн Томазий, уже многое и многое испытавший в духовном мире, так ошибается, правда, на одно мгновение, что принимает величайшего своего благодетеля — Бенедикта — чуть ли не за воплощение дьявола, который уже при дверях.
Подобно этому на духовном плане возможно и бесконечное множество других самых разнообразных заблуждений. Но этим не следует смущаться; напротив, это должно нас настроить так, чтобы мы, с одной стороны, с осторожностью принимали все исходящее из духовного мира, а с другой — с отвагой и мужеством смотрели в глаза возможности заблуждения и без смущения встречали то, что является ложной вестью из духовного мира. Через все это необходимо пройти человеку совершенно реально, если он хочет приблизиться к тому, что можно назвать Храмом познания, — если он хочет воистину постигнуть те четыре великие Власти мира, которые правят и руководят в известном отношении судьбою Вселенной и которые символизируются четырьмя Иерофантами Храма.
Когда мы почувствуем, что все это необходимо испытать душе, до того как стать способной созерцать, как из духовного, спиритуального мира проистекает мир чувственный, и когда мы настроимся перестать стремиться обычными, банальными словами выразить первопричины Вселенной, но захотим сначала постигнуть внутреннюю ценность слов, только тогда мы получим некоторое предчувствие того, каков смысл первичных слов, которыми в Библии характеризуется начало Бытия. Мы должны ощущать необходимость отучиться оттого обычного значения, которое мы привыкли придавать таким словам, как «небо и земля», «творение», «свет и тьма» и другим подобным словам. Мы должны отвыкнуть от тех чувств, которые вызывают в нас обычно подобные слова, и должны решиться в случае такого цикла лекций найти для них новые оттенки чувств, новые ценности слов, чтобы услышать не только содержание идей, но чтобы услышать и как оно разумелось; а это постигается только тогда, если принять весть из непроницаемых областей мира с особым настроем души.
Так я попытался вам вкратце изложить то, что мы вчера видели на сцене. Только благодаря усердной и самоотверженной работе многих наших друзей стало возможным показать вам это при довольно трудных обстоятельствах. Позвольте мне здесь еще раз от души поблагодарить всех трудившихся с нами ради успеха нашей попытки, ибо представление это должно было быть не более чем попыткой. Мы решились на нее не при особенно благоприятных для нас обстоятельствах, и все сотрудники должны были неделями работать не покладая рук. Большим достижением для нашей антропософской жизни мы должны считать то, что в нашей среде имеются художники, которые уже в продолжение двух лет ревностно помогают нам своими художественными дарованиями. Позвольте мне прежде всего упомянуть нашего дорогого друга Дозера, который не только в прошлом и в этом году взял на себя нелегкую задачу воплотить на сцене Фосфоруса, но также взял на себя в этом году роль, особенно волнующую и бесконечно ценную для меня, — роль Капезия. Быть может, вы мало–помалу почувствуете, почему именно этот образ имеет такую особенную важность. Также и другая роль — роль Штрадера, которую исполнял наш дорогой Зейлинг, усердно трудящийся с нами уже второй год, — и она, эта роль в этой связи имеет большое значение. Не могу не упомянуть, какую громадную услугу оказывает нам наш дорогой Зейлинг своим особенным даром голоса — я не могу это назвать иначе, — когда дело обстоит так, что необходимо символически представить внедрение духовного мира в физический. Той любовью и возвышенным умиротворением, что нам довелось расслышать в голосах духов, мы обязаны этому необычайному его дарованию.