Античный грек чувствовал себя совсем земным человеком, а свою жизнь связанной с кровью. Нам же приходится учиться чувствовать себя независимыми от всего надземного, а также независимыми от того, что заключено в нашей крови. Это явилось результатом того, что мы теперь в возрасте от 21-го до 28-го года живём иначе, чем жил прежде, что мы уже более не пробуждаемся для восприятия того второго переживания, о котором мы вчера говорили, что мы уже более не имеем живых мыслей, обусловленных сверхземными влияниями на наше сознание, но что мы имеем мысли совершенно свободные от их внутренней жизни, которые поэтому и мертвы. Это результат того, что Земля со своими внутренними силами умертвила наши мысли, когда мы стали земными людьми. И вот перед нами возникает примечательная картина: мы, как земные люди, хороним в Землю то, что остаётся от физического человека, мы передаём труп земным элементам; при кремации, при сжигании трупа Земля тоже участвует своими силами. Ибо процесс «тления» - это лишь медленное сгорание. А с нашими мыслями дело обстоит теперь так, и это характерно для 5-ой послеатлантической эпохи, что когда мы рождаемся, когда мы ниспосылаемся на Землю, то наши мысли передаются Земле; наши мысли предаются погребению, захоронению в Землю, когда мы становимся земными людьми. Это так, начиная с 5-ой послеатлантической эпохи. Быть интеллектуальным человеком означает: иметь душу с погребёнными в Землю мыслями, то есть с мыслями, у которых земные силы отняли их небесные импульсы. Это есть то, что является характерным для нашей современной жизни человечества, а именно, что мы в самом внутреннем существе своей души, как раз через наше мышление, слились с Землёю. Но именно благодаря этому мы получаем теперь впервые возможность возвращать Космосу те мысли, которые мы смогли оживить во время нашей земной жизни, оживить таким образом, как мы это указали в конце вчерашней лекции.
Отзвуки этих импульсов человеческого развития находятся в глубине некоторых значительных памятников культуры человечества. И это вызывает в нас, конечно, глубокое чувство, что в те времена, когда для европейских народов приблизилось наступление 5-ой послеатлантической эпохи, появились такие поэмы, как «Парсифаль» Вольфрама фон Эшенбаха (конец 12-го - начало 13-го веков). Мы уже часто рассматривали эту поэму как таковую, а сегодня мы направим своё духовное око на неё, как на грандиозное знамение времени. Обратите внимание на то характерное, что появляется не только у Вольфрама, но и у других людей того времени, когда они обращаются к поэзии. Тогда оглядываются, можно сказать, с беспокойством, с озабоченностью на три стадии развития человеческой души. Первое, что замечают у человека, когда он вступает в мир, когда он отдаётся жизни, когда он наивным образом живёт совместно с окружающим его миром, это простодушие, тупость. А второе - это сомнение. И как раз в это время, во время перед наступлением 5-ой послеатлантической эпохи, это чувство сомнения изображается особенно живо. «Если душа получила в дар сомнение, то жизнь этого человека несладкая». Таково было ощущение того времени. Но при этом было и такое ощущение: человек должен пробиться сквозь это сомнение к «благодати». И этим словом «благодать» тогда именовался результат внесения человеком жизни в ставшие совсем земными, в мёртвые мысли, - внесение в них опять Божественно-духовной жизни. Погружение человека со своими мыслями в область земного, это ощущалось, как состояние «сомнения», а вырывание мыслей из земных оков, их обратное оживление, ощущалось, как «благодать».