Обращая на это свое внимание, человек научается также верной постановке вопроса о свободе. Прочитайте в моей "Философии свободы", какое большое значение я придаю тому, чтобы не ставился вопрос о свободе воли. Воля находится внизу, глубоко внизу в бессознательном, и бессмыслица — задавать вопрос о свободе воли; можно говорить только о свободе мысли. Я достаточно подробно разобрал это в моей "Философии свободы". Свободные мысли должны давать импульс воле; тогда человек свободен. Однако человек со своими мыслями живет как раз в минеральном царстве; а со всем остальным, с чем он живет в растительном, животном, чисто человеческом царствах, — он подвластен судьбе. И свобода есть нечто такое, о чем, собственно, можно сказать следующее: человек выступает из тех мировых царств, в которых господствуют высшие иерархии, в то мировое царство, которое в известном смысле свободно от высших иерархий, — он вступает в минеральное царство, чтобы самому, в свою очередь, стать свободным. Это минеральное царство есть ведь то самое царство, которому человек подобен только будучи трупом, когда он слагает с себя этот труп, пройдя через врата смерти. В своей земной жизни человек независим от этого царства, воздействия которого могут привести лишь к разрушению человека. Нет ничего удивительного в том, что человек свободен как раз в этом царстве, ибо это царство имеет к нему лишь то отношение, что оно разрушает человека, когда получает его. Он совсем не принадлежит этому царству. Человек должен сначала умереть, тогда он как труп оказывается во власти этого царства; в соответствии же со своими естественными проявлениями человек обладает в этом царстве свободой. Так связаны между собой эти вещи.
Мы становимся старше и старше. Если не происходит каких–либо других происшествий, которые также проистекают из кармы, если человек умирает стариком, тогда он как труп становится подобен царству минералов. Старея, человек приближается к сфере безжизненного. Затем он отдает свой труп. Труп это больше не человек, разумеется, больше никак не человек. А если мы взглянем на минеральное царство, то скажем: оно больше никак не Бог. Совершенно подобно тому, как труп уже больше не человек, так и минеральное царство уже не Бог. Что же оно такое? Божество есть в растительном, животном, человеческом царствах. Там мы нашли божество в его трех иерархиях. В минеральном царстве божества столь же мало, как человека — в человеческом трупе. Минеральное царство есть труп божества. В наших дальнейших лекциях мы столкнемся с достойным внимания фактом, о котором я сегодня хочу лишь коротко сказать: человек стареет, чтобы стать трупом, а боги молодеют, чтобы стать трупом. Боги проходят иной путь, чем тот, который мы проделываем после нашей смерти, и поэтому минеральное царство есть самое юное царство. Но оно есть тем не менее то, что отделилось от богов. И потому, что оно отделилось от богов, человек и может жить в нем как в царстве своей свободы. Так связаны между собой эти вещи. И человек, собственно, научается чувствовать себя в мире все более своим, по мере того как он научается приводить свои ощущения, свои мысли, свои чувствования, свои волевые импульсы в верное соотношение с миром. Но только таким образом можно увидеть и то, как, сообразно судьбе, мы включены в мир и связаны с другими людьми.
ТРЕТЬЯ ЛЕКЦИЯ
Как обстоит дело с кармой, лучше всего видно тогда, когда мы противопоставляем ее другому импульсу, действующему в человеке, — тому импульсу, который мы обозначаем словом свобода. Сформулируем сначала, можно сказать, самым грубым образом проблему кармы. В чем она состоит? Мы видим в жизни человека ряд следующих друг за другом земных жизней. Когда мы вчувствуемся в одну определенную земную жизнь, то мы можем — по меньшей мере, в мыслях — бросить взгляд на то, как эта нынешняя земная жизнь выступает повторением и продолжением некоторого числа предшествовавших земных жизней. Этой земной жизни предшествовала другая земная жизнь, которой опять–таки предшествовала еще одна, — и так до тех пор, пока мы не приходим к таким временам, в отношении которых невозможно говорить о повторных земных жизнях в том смысле, как это имеет место в нынешнюю земную эпоху. Ибо при таком движении в прошлое мы приходим к таким временам, когда жизнь человека между рождением и смертью и его жизнь между смертью и новым рождением постепенно становятся настолько похожими друг на друга, что то великое различие между ними, которое существует ныне, больше не имеет места. Ныне мы живем в нашем земном теле между рождением и смертью таким образом, что чувствуем себя со своим обычным сознанием отгороженными от духовного мира. Исходя из такого обычного сознания, люди говорят об этом духовном мире как о потустороннем. И люди приходят к тому, что они говорят об этом духовном мире так, как если бы можно было сомневаться в его существовании или даже совсем отрицать его и т. д.