И вот во время сошествия на берег в Риме через душу Гарибальди прошло, я бы сказал, некое видение, которое предначертало ему его позднейшую роль в деле освобождения Италии. А вследствие прочих условий своей жизни он стал в первой половине XIX века тем, кем как раз в то время было легко стать: фанатичным антикатоликом, антиклерикалом и фанатичным республиканцем. Гарибальди стал человеком, который поставил себе целью сделать все что можно, чтобы добиться счастья для людей, и который действительно решил этого добиться.
После того как он принял участие во всевозможных движениях, которые имелись в Италии уже тогда, в первой половине XIX века (то были движения, ограниченные тесным кругом лиц), ему довелось, когда ему было уже, я думаю, около тридцати лет от роду, прочесть свое имя в газете. В то время прочесть свое имя в газете означало нечто гораздо большее, чем теперь. Однако судьба проявилась при этом для Гарибальди совершенно особым образом, ведь то, что он прочел, было публикацией его смертного приговора. Таким образом, он впервые прочел о себе в газете, когда там был опубликован вынесенный ему смертный приговор. Какая характерная черта биографии! Далеко не всякому человеку доводится пережить нечто подобное.
Весьма характерно то, что Гарибальди, несмотря на весь его энтузиазм, сначала не удавалось добиться успеха в своих начинаниях, добиться чего–нибудь в Италии и в Европе. И судьба распорядилась так, что он отправился в Америку и принимал там участие во всевозможных освободительных движениях примерно до 1848 года. Но он везде и всегда оставался интересным человеком, обладавшим совершенно особенными; индивидуальными качествами. Уже то, что я сообщил вам только что, было весьма незаурядным событием в его жизни — что он впервые прочел свое имя в газете, читая свой собственный приговор; ему довелось пережить и еще одно событие в своей биографии, какое происходило мало с кем из людей: он совершенно удивительным образом познакомился с той женщиной, которая потом составила счастье его жизни на многие годы; он увидел ее, посмотрев с корабля на берег в подзорную трубу. Это ведь редко бывает, чтобы люди влюблялись через подзорную трубу.
И судьба поспособствовала ему познакомиться с той, которую он с первого взгляда — притом, заметьте, через подзорную трубу — признал за свою суженую. Разумеется, Гарибальди немедленно подплыл к берегу и высадился примерно в том месте, куда он смотрел в подзорную трубу. Здесь он встретился с местным жителем, который пригласил его к себе отобедать. Он принял его приглашение и оказался как раз в доме у отца той особы, которую он увидел с корабля. Правда, она говорила только по–португальски, а он — только по–итальянски. Тем не менее, как уверяет биограф (и ему можно поверить), эта юная дама, говорившая только по–португальски, сумела вполне понять его краткое любовное объяснение, сделанное по–итальянски, примерно в следующих словах: мы с тобой должны соединиться на всю жизнь. И действительно, с этой встречи началась их совместная жизнь, продолжавшаяся долгие–долгие годы.
Эта женщина принимала участие во всех тех опаснейших авантюрах, которые Гарибальди предпринимал в Южной Америке. Потрясающее впечатление производят случаи, подобные следующему. Однажды разнесся слух, будто Гарибальди убит в бою. Тогда его жена ринулась на поле битвы и стала вглядываться в лица каждому из погибших, чтобы узнать, не Гарибальди ли это. Лишь по прошествии долгого времени ей удалось после преисполненных опасностями поисков найти Гарибальди живым.
Но совсем потрясающее впечатление производит то, что во время ее долгих и опасных странствий в поисках Гарибальди она родила ребенка одна, безо всякой помощи, а затем еще долго скиталась, привязав дитя к своей шее и согревая его на своей груди. Эта американская полоса в деятельности Гарибальди была полна событиями, производящими по истине потрясающее впечатление.